клала! Пойдем-ка, лучше, отсюда подобру-поздорову в знакомое место.

После такого рассказа Генри посмотрел на меня чуть ли не враждебно, и оба мужчины вознамерились отойти.

— Я кладу в шаурму фавероль. Фавероль-гриль, очень нежную и сытную. Можете в этом убедиться!

И я посторонилась, показывая на печку, в которой парила ароматная золотистая курочка с хрустящей корочкой.

— А еще соус из сметаны и томатов, свежие овощи, только с рынка.

Но мужики уже крутили пальцами у виска.

— Фаверольку? Вот дура девка, да, Боменот? Фаверолька жесткая, как подошва! Поди, и не раскусишь ее, шаурму твою эту, инда кирпич! Пойдем-ка лучше, брат, к термополии Козетты, авось дождемся своей очереди…

Меня охватило отчаянье. Так дело не пойдет!

Сейчас мне важен каждый покупатель!

Мужички почти отошли и тут из глубин моего ларька вынырнул абсолютно счастливый чавкающий Флико. В руках он крепко сжимал крохотную четвертинку, оставшуюся от шаурмы, которую я ему приготовила.

— Госпожа Ола, госпожа Ола, это так вкусно! Я в жизни ничего вкуснее не ел. Наверное, блюдо богов, — чуть ли не со слезами на глазах прошептал паренёк.

Мужчины задумчиво переглянулись.

— Сделаю вам две шаурмы за десять минут, — ослепительно улыбнулась я. — Кстати, я добавляю в свою шаурму маринованные огурчики. А если хотите поострее — добавлю пламенный зеленый перчик.

Это был последний и железобетонный аргумент, против которого выступать было уже бесполезно.

Четкими, выверенными движениями я достала два лаваша, разложила на них соус и начинку, быстро закрутила шаурму и отправила в печь.

В итоге справилась даже быстрее и ровно через восемь минут протянула из своего окошка две аккуратные, румяные, благоухающие шаурмы, завернутые в бумагу.

Вскоре мужички постанывая, уплетали шаурму под завистливые взгляды других рабочих, которые стояли в огромной очереди в термополию напротив.

— Ну и как фавероль, не жесткая? — с интересом спросил кто-то.

— Ум отъешь! — сообщил Генри, в три укуса поглощая лаваш.

— Душевно! — крякнул Боменот, не отставая от товарища.

После таких заявлений некоторые многие плюнули на термополию, и очередь образовалась уже около моего ларька.

Спрашивали, из-за каких морей я привезла рецепт этого чудного блюда — шаурмы, и где так научилась мариновать фаверольку.

Я шутила, улыбалась, отвечала вроде искренне, но уклончиво и знай себе крутила и крутила свою волшебную шаурму.

С каждым разом у меня получалось это все быстрее и быстрее, и вскоре остаток очереди быстренько перетек ко мне.

Хозяйка термополии, разбитная девка лет двадцати пяти, даже с удивлением вышла из своего кафе посмотреть, куда делся весь народ.

Заприметив около моего ларька очередь, она нахмурилась и скрылась за порогом термополии, хлопнув дверью.

Ну а я с удовольствием положила в копилочку честно заработанные денежки…

ГЛАВА 62

После обеда поток народа спал, что дало мне возможность заняться маринованием новой порции фавероли и огурчиков, а так же помыть и нарезать овощи и даже поиграть с Листочком и Булем.

Но ближе к шести люди снова пошли, и я уже крутилась, как волчок, без остановки до самого вечера.

— Смотрю, девушка, ты тут целый день торгуешь, а куда ж сама хозяйка лавки делась? Что-то ты мне, милая, доверия не внушаешь…

Я подняла взгляд от морковки, которую в этот момент нарезала тонкими полосочками, чтобы замариновать по-корейски с молотым красным и черным перцем, а так же кориандром и увидела Юстаса — торговца тканями, который один из немногих проявил ко мне дружелюбие на этой улице и вступился перед Макдубом.

С той поры мы с ним приятельствовали. Именно Юстас подсказал мне, что подержанный рефрижератор можно купить на блошином рынке совсем задешево.

Я решила немного разыграть его.

— Госпожа Ола меня наняла.

— Вряд ли у госпожи Олы сейчас есть средства на найм работницы, — прищурился мужчина. — А ну говори, ты с Макдубом в сговоре? Лавку у нее отжать решили. Куда Олу дели? Живо отвечай, девица, не то патруль вызову!

— Ого, приятно, что за меня кто-то заступается. Юстас, это я, Ола.

Мужчина сначала не поверил — мне с трудом удалось убедить его, что я — это я. Как то я упоминала в разговоре с ним про то, что нахожусь под действием магической косметии, которая искажает мой облик.

— Я, конечно, в жизни видал всякое, разные магические воплощения-перевоплощения, но ты переплюнула всех! — с восхищением сказал он. — Ни за что бы не поверил, что прошлая Ола и ты — одна и та же девушка!

Мы вышли на набережную прогуляться перед сном. Ну, вернее, изначально я собиралась прогуляться с Листочком и Булем, но Юстас вызвался меня сопровождать.

Листочку нужно было дышать свежим воздухом — не все ж ему сидеть в маленькой будочке.

Малыш сидел в моем импровизированном кенгуру — платке, который я повязала и на груди, и неотрывно смотрел на накатывающие на берег волны.

Улыбался, тянул к заходящему солнцу руки, будто надеялся достать этот оранжевый кругляш.

— Твоему малышу нравится море, — заметил Юстас. — Наверняка он станет моряком!

— Уверена, так и будет, — безмятежно сказала я, поправляя чепчик, который скрывал его зеленые волосенки.

Бултых, который шлепал за нами, нырнул в волну и вернулся с парочкой разноцветных камушков.

Листочек тут же схватил их в руки и принялся радостно стучать ими друг о друга.

Мы с Юстасом немного прошли молча, слушая умиротворяющие звуки прибоя, а потом он вдруг сказал:

— Козетта недовольна, что на месте коптильни ты сделала эту свою шаурмичную. Говорит, переманиваешь у нее клиентов, заработки упали…

— Закон рынка, — пожала плечами я.

— Будь с ней начеку, — предупредил торговец тканями. — Козетта — бабенка злокозненная. Еще чего доброго, пакость какую учинит. Она на это способна.

— Почему ты мне помогаешь?

— Когда ты появилась на нашей улице со своим мальцом, то напомнила мою мать, — ответил мужчина. — Не знаю, что за история была у тебя, но мою маму тоже богатые родственники выгнали из дома на улицу со мной на руках, когда мне не было и года. Она претерпела столько лишений… Как жаль, что мать не дожила до того момента, когда я стал уважаемым человеком, крепко стоящим на ногах. Я уж было собирался тебе предложить поработать в моем магазине, но не ожидал от тебя такой хватки! Победила в споре Макдуба, а сейчас открыла свое дело! И все-таки не обольщайся, держи хвост по ветру. На нашей улице многим не по нраву, что ты сделала со старой коптильней.

— Спасибо за предупреждение. Пора обратно — мне нужно укладывать Листочка и готовиться к ночной смене.

— С ночными сменами это, тоже поаккуратнее.