вокруг меня, пока я не осталась совершенно одна. Неужели снег идёт в бальном зале?

Или происходит что-то другое? Я вдруг почувствовала себя такой опустошённой, уставшей, измученной.

Пирог выскользнул из моих рук и шмякнулся на пол.

– Ладно, я закончила, – сказала я. – Можно мы поедем домой?

Я услышала тихий плач, кто-то подметал разбитый фарфор. Затем раздались медленные настороженные шаги. Сквозь белую пелену, застилавшую мне глаза, я увидела Скенлона и Кролера. Первый был бледным и ошарашенным, а второй сиял от восторга.

Тихо, незаметно он шепнул:

– Это было наше лучшее шоу!

– Пап, она сломала прислугу стоимостью в миллионы фунтов. Эти официанты на колёсах стоят целое состояние. Леди Крейвен требует возместить ущерб. И моча по всему полу, – сказал Скенлон. – А она… то есть Полтергейст, выглядит на один иссети. Хуже, чем обычно. Мне очень жаль. Но это настоящая катастрофа.

Кролер отмахнулся от его слов.

– Это было десять иссети. Такой рекламы достаточно, чтобы продать билеты на годы вперёд.

– Пап, оглядись вокруг. Нас ждут такие неприятности…

Но Кролер молча закатил глаза.

– Наш договор безупречен, к нему не подкопаешься. Когда леди Крейвен заказывала полтергейста, она знала, что есть риск ущерба, травм и повреждений. Поэтому она и заказала его, хоть и не признаётся в этом.

Мы со Скелоном с сомнением переглянулись. Но ничто не могло поколебать уверенность Кролера. Пока гости, хромая, покидали бальный зал, ошеломлённые, тихо всхлипывая, он заговорил возбуждённо, будто обращаясь к самому себе.

– Что может быть лучше для нашей компании, чем непредсказуемый полтергейст! Жаль, я сам не додумался. Если люди узнают, что ты можешь вот так взбеситься, они захотят тебя ещё больше. Вы только подумайте, людям нравится бегать от быков, хотя их могут забодать насмерть…

Меня наконец осенило. Когда я делаю то, что мне велят, это хорошо. Но когда я нарушаю правила, это ещё лучше. Все мои действия, все мои мысли принадлежат Кролеру. И чем больше я сопротивляюсь, тем крепче затягивается узел.

Я бросила прощальный взгляд на херувимов над нами. Теперь я поняла, кого они мне напоминают, намертво приклеенные к потолку. Крошечных золотых мух, увязших в мёде. Их беспомощные головки будто повернулись в моём направлении, когда мы уходили. А к тому моменту, как мы вышли наружу, снегопад в моей голове превратился в непроглядную метель.

59

Пакет Д

Явздрогнула.

Я снова находилась на вечеринке. Неужели они попросили выступить на бис? После всего, что я сделала? Похоже, Кролер был прав, им действительно понравилось.

Но на этот раз толпа вела себя тише, а потолок был намного ниже. Херувимы исчезли. Может, им всё-таки удалось вырваться на свободу, подумала я лихорадочно. Вместо них под потолком болтались разноцветные воздушные шарики.

– Ремонт, что ли, сделали, – сказала я, с трудом ворочая языком.

Скенлон странно посмотрел на меня.

– А?

– Бальный зал. Переделали. Да?

Он неодобрительно глянул на меня.

– Э, Френки… мы пришли к Нейту.

– К кому пришли? – Мои слова звучали так, будто склеились, как ириски.

– К Нейту, – повторил он.

Я покопалась в голове. Это имя ни о чём не говорило.

– Не поняла, – сказала я.

Скенлон глянул через плечо. Там, словно восторженный карапуз, впервые увидевший Деда Мороза, скромно стоял маленький худенький мальчик с торчащими ушами.

На его футболке было написано:

Мальчик выглядел лет на девять или десять, и его кожа была серовато-синего оттенка, который я так хорошо знала.

– Нейт. Наш клиент, помнишь? Он всё ещё ждёт, – сказал Скенлон тихо. – Скоро действие яда закончится. Можешь поторопиться?

Вот оно что. Мы не в бальном зале. Мы в тесной душной гостиной, где негде повернуться. Два больших дивана, одна кошка, шипящая на меня, этот непонятный Нейт – кем бы он ни был, – двое взрослых, один хнычущий младенец и по меньшей мере ещё шестеро мальчиков.

Я чувствовала себя опустошённой, прозрачной и хрупкой, будто сломанная игрушка, висящая на ёлке.

– Ясно. Конечно. Нейт, – сказала я.

Скенлон повернулся к мальчику.

– Что ж, именинник. С чего ты хотел бы начать?

– Не знаю, – сказал маленький мальчик, уставившись на ковёр.

– Мы заплатили за «Пакет Д», – сказал тщедушный мужчина сдавленным напряжённым голосом.

Женщина возле него машинально усадила к себе на бедро хнычущего ребёнка.

– Никаких дополнительных услуг, – вставила она.

Скенлон сдержанно кивнул.

– Она – то есть Полтергейст – знает. Её предупредили. Не так ли, Полтергейст? – и его зелёные глаза впились в мои. – «Пакет Д», – сказал он сквозь зубы.

На мгновение у меня появилось такое ощущение, будто я на бешеной скорости вращаюсь на крошечной планете, где помещаюсь только я.

– Конечно, – сказала я машинально. – «Пакет Д». Я поняла. Никаких проблем.

Что за «Пакет Д»?

Я взглянула на Скенлона в поисках подсказки. Он выглядит иначе, подумала я растерянно. Его фигура, когда-то тощая, налилась, но не мягкостью. Теперь он будто выточен из камня.

Нейт и его друзья выглядели так, словно они вот-вот вырубятся.

– Послушайте, оно будет что-то делать или нет? Просто мы прилично раскошелились на это, – сказал отец мальчика.

– Конечно, будет, – сказал Скенлон своим новым, низким голосом. – Давай же, – шепнул он мне. – Ты знаешь, что делать!

Я не знала, но что-то подсказывало мне, что вопросы задавать поздно. Импровизируя, я схватила Нейта и со всей силы швырнула его через комнату в противоположную стену. С мягким стуком он приземлился на пол, с минуту лежал неподвижно, затем с трудом поднялся на ноги.

Скенлон открыл рот, но тут же закрыл его.

Нейт, казалось, вот-вот разревётся.

– Ну, как тебе, сынок? – спросил мужчина восторженно. – Понравилось?

На секунду мальчик бросил взгляд на руки своей матери, будто хотел в них спрятаться. Но потом он вяло улыбнулся.

– Десятка, – сказал он.

Мать и отец явно вздохнули с облегчением и одарили его приторными, сияющими улыбками радости и любви.

– Вперёд, – сказал папа с гордостью остальным мальчикам, которые тревожно разглядывали вмятину на стене, оставленную Нейтом. – Ваша очередь. Вы все сможете попробовать, парни! За наш счёт.

Я взглянула на обломанные ногти мужчины и бледное лицо женщины, заметила потёртый ковёр и плачущего малыша. Я вдруг поняла, как дорого обошёлся этой семье мой визит, и если уж я это заметила, то Нейт наверняка тоже заметил.

Голосом, в котором звучала слепая и благородная жертва, папа сказал:

– Давай ещё раз, если хочешь! Тебе хочется, чемпион? Да?

– Конечно, хочется, – сказала мать с любовью. – Взгляни на его личико. Он не может говорить, так он взволнован.

– Для нашего сына только самое лучшее, – сказал