– У него никогда ни в чём не будет недостатка, – сказала мать.

– Пока мы рядом, – сказал отец. – Иди, сынок. Веселись!

Нейт помедлил, покорно кивнул и, прихрамывая, побрёл в конец очереди.

60

Как ты вырос, Скенлон!

Позже, после того как я швырнула в стену всех мальчиков, вывихнула несколько плеч, а заодно и кошку забросила куда подальше, в гостиную внесли простенький бисквитный пирог с девятью тоненькими свечками, воткнутыми в сахарную глазурь.

Мальчишки смотрели на него как зачарованные, потирая руки, не глядя друг на друга.

– Долгих лет жизни, – сказала я весело, направляясь к двери.

Когда мы вышли, Скенлон обернулся ко мне. Он злился. Это ему даже шло.

– И это ты называешь «Пакетом Д»? – рявкнул он. – Вывихнутые плечи и домашние питомцы в обмороке? Может, объяснишь? Мы вовсе не это обсуждали сегодня утром.

Я пожала плечами. У меня вдруг всё поплыло перед глазами, и я чуть не лишилась чувств, в голове бушевала метель, а ещё вернулся этот омерзительный запах Скенлона, тошнотворная вонь гниющих фруктов.

– Ты разве слышал, чтобы они жаловались? Нет? Вот и я не слышала. Так что давай вернёмся домой, пожалуйста, – сказала я.

– Ну уж нет, – отрезал Скенлон. – Нам надо разобраться с этим, Френки. Какое позорище ты устроила!

Никогда ещё пропасть между нами не казалась такой большой. Будто я никогда не знала Скенлона раньше. И почему-то он возвышался надо мной как-то слишком уж необычно. Когда-то мы были примерно одного роста. А теперь он на целых пять дюймов выше меня.

– Ты что, пьёшь гормоны роста? – пробурчала я.

– Френки. – Скенлон провёл рукой по своим коротким жёстким волосам. – Слушай, ты всё чаще стала это делать. Несёшь полнейшую бессмыслицу. Отвлекаешься во время выступления и нарушаешь обговоренные условия. Ты знаешь, что «Пакет Д» – самый дешёвый пакет услуг на день рождения, и он ни в коем случае не предполагает, что ты будешь расшвыривать маленьких детей и ломать кости, – мы давно этим не занимаемся, с того самого иска…

Я стиснула зубы и бросилась в бой.

– Стой. Что? Подожди-ка. О чём ты говоришь? Какого ещё иска? Мы никогда не обсуждали «Пакет Д» – мне пришлось буквально изобретать на ходу. Нечестно вот так взять и огорошить меня посреди праздника и выставить идиоткой. Подумай головой – это ты несёшь полнейшую бессмыслицу, приятель.

Этим словечком я особенно гордилась. Затем я продолжила:

– Кстати, в следующий раз я требую перерыва между заказами, ясно? Меня привезли сразу из бального зала сюда, за несколько минут, а это уже слишком. Это плохо влияет на глубину моего выступления и… слушай, хватит на меня так смотреть, ты меня пугаешь.

От его взгляда меня бросило в дрожь.

– Гм, какой бальный зал? – сказал он наконец.

Я рассмеялась высоким, натянутым голосом, но никто из нас не обратил на это внимания.

– Какой бальный зал? Ну, не знаю, может, тот, в котором мы были сегодня утром? Час назад.

– Френки, – вздохнул Скенлон, и в его голосе не осталось ни тени злости, он стал очень ласковым, спокойным, но при этом уставшим и безжизненным. Будто то, что он собирался сказать, он говорил уже много-много раз. – Та вечеринка была не сегодня утром. Она была два года назад.

61

Не только я, не только ты

– Как скажешь, Скенлон, – сказала я, переводя взгляд на небо в поисках нашего транспорта.

Когда же приедет наш лимузин? Я так устала.

– Два года назад. Потрясающая шутка. Ты убиваешь меня. Ха. Ха. Прошу, не надо, а то животик надорву.

– Ты никогда сначала не веришь мне, – пробурчал он. Затем тяжело вздохнул и уставился на землю, а мне не оставалось ничего другого, кроме как сверлить его взглядом, полным мрачной безысходности.

И вдруг я осознала страшную правду. Он не шутит. Как я догадалась? Это буквально было написано у него на лице. После бального зала действительно прошло не одно утро. Я видела по его лицу. Оно, безусловно, на два года старше. Широкий подбородок, глубокие складки между бровями, пять дюймов, на которые он вырос… На мгновение меня охватила жгучая тоска, когда я вспомнила смутно те вечера, что мы тайком проводили в доме на дереве.

Передо мной стоял совсем не тот мальчик, который приезжал на ржавом велосипеде, чтобы увидеться со мной. Тот мальчик исчез под неспешными, но неумолимыми мазками времени, а я и не заметила. Два года. Мне они показались мгновением.

– Знаешь, что странно, – сказал Скенлон, – мне всегда кажется, что ты в полном порядке, когда приходишь на инструктаж. Киваешь и говоришь, что понимаешь, но… – он запнулся и отвернулся.

– Что? – спросила я нетерпеливо.

– Похоже, твоя голова отклю…

Ему не надо было договаривать. Легко догадаться, что он имел в виду.

Моя голова отключается.

Меня ведь предупреждали. Кто-то говорил мне. Не помню, кто, но помню слова: «Ты не будешь гнить. Но твои воспоминания могут превратиться в труху».

Теперь я понимаю: гниения ничто не избежит. Мой разум погружается в забытьё, и скоро от него не останется ни следа.

– Не кори себя, – сказал Скенлон угрюмо. – Это не твоя вина. С остальными происходит то же самое.

– С остальными? – сказала я глухо.

Его глаза округлились от удивления.

– Да. С остальными. Другими призраками. В Доме с привидениями.

– А, ну да, – сказала я, вдруг испугавшись.

– Они тоже периодически отключаются. Прямо в разгар представления. Бросают то, что делают, и замирают, уставившись в пространство. Такое случается всё чаще. Папа недоволен. Но, очевидно, это не их вина. – Он потёр глаза и добавил с неожиданным смущением: – Честно говоря, на работе сейчас непростой период.

На работе?

Тут послышались тихие мальчишеские голоса, поющие «С днём рождения». Более печальной версии этой песни я ещё не слышала, но она хотя бы капельку взбодрила мои вялые мысли.

– Скенлон, – сказала я, вдруг осознав удивительный факт. – Если прошло два года… значит, тебе четырнадцать?

Он опешил, но покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Прошло три с половиной года, после того как мы открылись…

Мы? – подумала я рассеянно.

– … так что мне будет шестнадцать в следующем месяце.

Вот это да!

Словно камушек, катящийся по берегу моря, воспоминания медленно, с трудом выступали из тумана, царящего в моей голове.

– А почему ты не в школе?

– Что?

– Разве ты не говорил, что теперь только богатые дети ходят в школу?

Он поднял брови.

– Да.

– А ты обожаешь «Школьный час», – продолжила я свою мысль с вялой решительностью.

– Ну да…

– Я никогда не видела