во время моих тренировок, когда Кролер звал его, чтобы он принёс чашку чая и ещё одну дозу «Напитка мертвеца».

– Остальных видел? – спросила я.

– Да, – сказал он. – Я их каждый день вижу. Я помогал им выучить… их движения.

– Как они?

– Они… – Скенлон задумался. – Сначала были немного ошарашены всем этим, но сейчас, мне кажется, они просто рады, что выбрались из консервных банок и им есть чем заняться. Изольда не в восторге, кажется, но сложно разобрать, что она говорит. А маленькая девочка… плохо понимает, чего от неё хотят, и просто расстроена. Ей хочется обниматься, но все заняты. И она постоянно зовёт мамочку. Мальчикам и Ванессе не терпится приступить к делу. Они до сих пор благодарят меня за крышу над головой и работу. Это… это ужасно.

– Надо было думать об этом до того, как ты решил охотиться на нас.

– Ты никогда не простишь меня, – произнёс он, и это был не вопрос.

– Какая разница? – сказала я. – Теперь мы здесь. Может, Ванесса и мальчики правы.

Ощущение было такое, будто моя голова набита песком. Внезапно на меня навалилась усталость, и я отвернулась. Снаружи возбуждённый гул толпы нарастал, словно пузырь, который вот-вот лопнет.

– Тебе лучше уйти, – сказала я. – Иди и делай, что велено.

Он направился к двойным дверям и глянул через плечо. Парень принарядился по такому случаю и был одет в красный смокинг, похожий на костюм укротителя львов. Лучше бы он остался в своей чудовищной розово-лаймовой футболке.

Скенлон растянул губы в улыбке, обнажив жёлтые зубы.

– Удачи, Френки!

На мгновение внутри меня что-то дрогнуло, что-то мягкое и нежное. Ведь я могу просто уйти. Дождаться, когда дверь внизу откроется, и выскользнуть в лес. И взять Скенлона с собой. Никто из нас не закован в цепи. Если задуматься, мы можем уйти в любой момент. В этом и проявляется вся гениальность Кролера – он убедил нас остаться, потому что это в наших интересах. Но мы могли бы уйти, если бы захотели.

Но разве я этого хочу?

Меня переполнила бескрайняя, безымянная тоска. Когда-то я знала, чего хочу, но теперь забыла. Это место стёрло все воспоминания.

– Скенлон? – сказала я, хватаясь за его имя, как за спасательный круг.

Но не успел он повернуться, как я уже отказалась от идеи вырваться на свободу. Куда я пойду? Где моё место? Я знала, что ни один из нас не вписывается в общество. К тому же мы не друзья.

Да и вообще, я столько тренировалась, что мне самой уже не терпелось выступить.

Парень задержался на пороге.

– Ты что-то сказала? – спросил он тихо.

– Неа, – буркнула я.

Через несколько мгновений он ушёл.

И тут же свет в моей комнате погас, и заиграла жутковатая органная музыка. Где-то в глубине здания раздался грохот поезда-призрака, везущего ко мне первых зрителей.

В темноте я почувствовала, как сжались мои губы, и услышала странный холодный смешок, который напугал меня на секунду, прежде чем я поняла, что смеюсь я сама. Я повернула голову налево, затем направо, размяла плечи, кисти. Почувствовала, как всё внутри меня

хрустит, скрипит,

трещит и просыпается.

ПРИСТУПИМ!

54

Оглушительный успех и марионетки

Несмотря на модную одежду и дорогие сумки, люди на аттракционе «Дом с привидениями и Поезд-призрак Кролера Лейна™ (С настоящими призраками! И живым выступлением мертвецов! Каждый вечер!)» казались уродливыми, и не только потому, что частенько бледнели, хватались за живот и извергали содержимое своих желудков, свесившись через край вагона. Нет, уродливыми их делал восторг в глазах, когда они въезжали, громыхая, в мою комнату, после того как метали копья в Изольду, таращились на сироток и смотрели, как те умирают ради их удовольствия. В общем, они мне не нравились.

Но даже они казались ангелами по сравнению с другими посетителями – печальными. Теми, кто потерял родственников и любимых, кто не сводил с меня полных отчаяния глаз, искал у меня утешения. Я устала от их попыток схватить меня со своих сидений, от просьб сказать им, не видела ли я их маленького сына, не разговаривала ли с их сестрой, не пересекалась ли с их лучшим другом, а? Не могу ли я поискать их? Не затруднит ли это меня? Они будут так благодарны.

Оставьте меня в покое, хотела я рявкнуть на них. Если вы потеряли кого-то, то это уже навсегда! Смиритесь!

Вместо этого я их игнорировала. Они не могли помешать моему выступлению – меня слишком хорошо натренировали, чтобы я отвлекалась. И в конце концов они уходили с чудовищными, вымученными, скорбными улыбками, вытирая слёзы, а я вздыхала с облегчением. Но потом они возвращались. Это был настоящий кошмар. Они не сдавались.

И тогда Кролер, никогда не упускавший возможность заработать, заставил меня врать им и говорить, что я видела их любимых. И за астрономическую сумму я передавала им весточку от их двоюродной бабушки Барбаронки Маджонки или ещё кого. Сообщения я придумывала сама.

Да, мне намного больше нравились те, кто приходил просто поглазеть на меня, будто на фейерверк, и ахал и охал тогда, когда это надо было по сюжету. Они ждали от меня представления, получали желаемое, а потом оставляли в покое. Всё было ясно и просто. Раз плюнуть.

И Кролер был прав ещё кое в чём. Мне нравилось, что меня видят. Каждый раз, когда громкоговорители объявляли, что поезд-призрак заворачивает ко мне («А теперь, дамы и господа, звезда нашего шоу, призрак с харизмой, феноменальный дух с убийственной мощью, ПОЛТЕРГЕЙСТ!), меня трясло от возбуждения. А когда они уезжали, я ложилась на кровать, уставившись в потолок, и принималась снова и снова прокручивать в голове своё выступление, анализируя, что получилось, а что следовало бы улучшить.

Через пару недель моё отношение к Кролеру кардинально изменилось. Если раньше я считала его дьяволом во плоти, теперь он казался мне великодушным меценатом. В конце концов, до его появления я думала только о том, чего мне нельзя делать. Мой характер был проклятием – он доводил людей до слёз, а иногда заставлял промочить штаны.

Вообще-то с самого моего рождения и уж точно после моей смерти все, кого я знала, в чём-то меня ограничивали. «Нельзя кричать на свою младшую сестру, Френки. Нельзя поджигать городскую ратушу. Нельзя хмуриться на Тею Трабвелл, будто ты на дух её не переносишь, даже если это так. Нельзя бродить, где тебе вздумается, без сопровождения, даже если ты уже умерла». Моя так называемая дружба с Скенлоном тоже