Рэйми. И потом вы писали ему открытки, а когда он не ответил, то приехали его лично повидать в коттедже миссис Йерден в Санта-Ане.

– О. Ну если вы все знаете, то зачем спрашиваете. К тому же это было так давно. Я с тех пор успела выйти замуж и овдоветь.

– Какие отношения у вас были с Рэйми?

– Отношения? Да никаких. Мы познакомились в госпитале. У него были тяжелые ожоги и осколочные раны. Он очень переживал из-за смерти жены. Я говорила, что ему надо держаться. Ради дочери. Мы договорились, что я буду ему помогать. Как медсестра, конечно. Писала ему. Он не ответил. Я забеспокоилась. Приехала и узнала, что он живет с дочерью в доме родителей жены. Я не знала, что они Роббены. Но я была за него рада. Вот и вся история.

– А потом? Когда вы встретились через двадцать лет?

– Что?

– Что произошло?

– Ничего. Эйб… сильно изменился. Я узнала, что он пьет. Послушайте. Мы с мужем были счастливы. Пока он не умер. Потом мой старший сын окончил школу и устроился на работу в другом городе. А младшего арестовали и посадили в Лэмпок по надуманному обвинению только потому, что он негр. Как взрослого, хотя он еще совсем ребенок. Теперь вся моя жизнь – это комитет и защита прав таких же невинных ребят, как мой сын Тимми. Я работаю добровольно, сижу на коммутаторе с утра до вечера. Дома меня никто не ждет. Мне не было дела до Эйба. Мы встретились, поболтали, вспомнили старые времена. Потом он опять куда-то пропал. Я не спрашивала, куда.

– И вы с тех пор с ним не виделись? Например, в вечер четвертого января. Ведь вы ушли довольно поздно около восьми. Разве не с вами он собирался встретиться в тот вечер в парке?

– Эйб… звонил, – выдавила она из себя после паузы. – Незадолго до шести. Я сидела на коммутаторе, поэтому первой взяла трубку. Он спрашивал… нельзя ли ему переночевать в офисе на диване.

– И что вы ответили?

– Что вообще-то это запрещено. К тому же я знала, что мистер Джексон и мистер Бертон собираются оставаться в конторе допоздна, обсуждая предстоящий митинг. Поэтому я сказала Эйбу, что… он может переночевать у меня.

Брови Эндрю Бернстайна поползли вверх, почти достигнув купола лысого черепа.

– У меня есть свободная комната после… ареста Тимми. Я сказала Эйбу, что, если он зайдет за мной в контору, то мы сможем вместе поехать на автобусе. Он ответил, что у него есть еще дела на пару часов, а потом он будет ждать меня внизу в холле и позвонит из тамошней телефонной будки, сказать, что пришел. Я ждала до восьми. И даже еще минут десять или пятнадцать. Но он так и не пришел и не позвонил. Было уже поздно, мне пора было домой. Я осмотрела холл, вышла из здания, посмотрела вокруг, Эйба нигде не было. Тогда я пошла к автобусной остановке. Я ничего не видела и не слышала. Мне и так было очень страшно. Не люблю возвращаться одна домой в темноте.

– Почему вы не рассказали об этом полиции, мэм?

– Почему? Ведь Эйб так и не пришел. Когда стало известно, что его убили, я подумала… что он напился и забыл о нашей договоренности. Решил заночевать в парке. Это был уже не тот Абрахам Рэйми, которого я знала.

– Думаю, достаточно, – вмешался Бернстейн.

– Я могу идти?

– Да, миссис Пьюфрой. Джентльмены закончили. Дальше я сам. Думаю, вы можете взять отгул на сегодня.

– Мне бы хотелось вернуться к своим обязанностям, сэр. Как я и говорила, комитет – это мой дом теперь.

Каллиопа Пьюфрой удалилась со скорбным достоинством.

– Вы собираетесь сообщать об этом полиции? – нервно спросил Бернстейн. – Как видите, у бедной женщины и так достаточно несчастия в жизни. Ее сын, несправедливо обвиненный, сейчас отбывает десятилетний срок в тюрьме, комитет занимается этим делом. А миссис Пьюфрой, не покладая рук, работает на благо общего дела. Получается, что миссис Пьюфрой так и не встретилась с Рэйми тем вечером, и он не заходил в здание комитета.

– А если она соврала? Она же врала уже, пока ее не приперли к стенке. Вдруг они встретились с Рэйми в парке, и бедная женщина почему-то его убила? Или стала свидетельницей убийства. Извините, советник, но я не считаю нужным утаивать такую информацию от полиции.

– Я вас понимаю, – Бернстейн почесал козлиную бородку. – Дайте мне время, Стин. Я постараюсь убедить миссис Пьюфрой добровольно явиться в полицию с показаниями. Естественно, комитет будет представлять ее интересы.

Глава 19

– А не пора ли нам перекусить? – спросил Мортон, когда мы вышли из здания ЮЗКЗГС. – Меня немного испугали закусоны этой Йерден, но сейчас зверски хочется есть, а время ленча на исходе. Я знаю неплохой ресторанчик, если поспешим, до доедем за четверть часа.

Меня мутило от самой идеи пищи, но несправедливо было оставлять нового компаньона без дозаправки.

Ресторан он знал и правда неплохой, итальянский, так что сразу впился зубами в кабанчика на гриле и пасту с чесночным маслом. Я с трудом запихнул в себя какой-то хлебец с вялеными томатами и заказал большую порцию виски.

– А вы хороши, Стин. Вчера, когда сенатор разорялся насчет того, что Пиппа наняла какого-то аутсайдера, я совершил пару звонков и узнал, что бы были одним из лучших детективов убойного отдела. И почему вас потянуло на частные хлеба? Что-то непохоже, что вы процветаете.

У меня совсем не было сил рассказывать Мортону Джасперсу историю моей жизни.

– Считаете, что эта Пьюфрой убила Эйба? – спросил Мортон, расправляясь со своим мясом.

– Не знаю. Тогда зачем ей признаваться в звонке от него? Ведь она сидела на коммутаторе. До сегодняшнего дня никто не знал, что они знакомы, и что Эйб ей звонил. Как правильно заметила Каллиопа, они не виделись почти двадцать лет, а потом он вновь исчез.

– Загадочный парень наш Эйб. Я совсем его не знал. Сенатор был в ярости, когда узнал, что за дичь вытворила Тина во время войны. Если вам интересно, он совсем не мог контролировать дочь. Она с детства вила из него веревки. Эллен, то есть миссис Роббен, всегда старалась действовать мягко, чтобы добиться своего, а Тина перла напролом. И сенатору это нравилось, он сам был таким. Он надеялся, что дочь перебесится, избавится от своих левацких идей и вернется к нему, чтобы заниматься семейным бизнесом. Представляете, что он пережил, когда получил