сказала Мэлори, вытащив потрепанную и пожелтевшую, просто оформленную карточку с именем и контактами компании под названием «Эджвер: снос и расчистка территории». Она перевернула визитку, набрала написанный от руки номер на обороте и включила громкую связь.

Ответил хриплый, но не враждебный голос:

– Алло.

– Эдди, это Мэлори Грейнджер.

– Мэлори? А, Мэлори из совета.

– Да, та самая. Хотя я больше там не работаю. Управляю общественным центром. Как жизнь на пенсии?

– Не жалуюсь, – ответил Эдди.

– Приходи к нам в общественный центр. У нас тут веселая компания. – Мэлори никогда не упускала случая вставить навязчивую рекламу.

– Не знаю. Пока наслаждаюсь тишиной и спокойствием.

Мэлори рассмеялась:

– Хорошо, хорошо. Послушай, я пытаюсь припомнить кое-что о сносе Морского сада. Помнишь того парня, который лазил по обломкам, когда ты закончил работу?

– Конечно, помню. Малкольм. Мы велели ему убираться, но ты велела нам позволить ему забрать все, что он захочет.

– А, да, точно. – Мэлори бросила взгляд на Фиону со смыслом «Ну что я говорила?». – И разве я вежливо не попросила вас аккуратно отделить большие ракушки от бетона, чтобы он мог их забрать?

– Ага. Настоящий геморрой, простите за мой французский. Но мы смогли вытащить их, не сломав. Прочные штуковины.

– Что ж, вы совершили хороший поступок тогда. Спасибо, что уделил время, Эдди, – сохраню за тобой место в общественном центре. Хорошего тебе дня.

– И тебе.

Мэлори отложила телефон и откинулась на спинку кресла: на ее розовощеком лице появилось довольное выражение.

Это не доказывало ее невиновность, но и мотива не добавляло. Малкольму и Себу было невдомек, что Мэлори позволила уцелеть кусочку Морского сада вопреки тому, что значилось в газетах о том, что она уничтожила счастливые детские воспоминания. Маленькая святыня Малкольма, посвященная Морскому саду, была создана благодаря Мэлори, а не вопреки. Вряд ли так бы стал действовать тот, кто желал ему смерти. Разве что это лучшее алиби, которое кто-либо когда-либо придумывал, и Мэлори заставила Эдди подтвердить все, позвонив до их приезда. Очень маловероятно.

– Принимается, – признала Фиона.

– И все, никаких извинений? Никаких «Прости, что обвинили тебя в убийстве»?

– Не-а, – ответила Фиона. Мэлори воспримет извинения как признак слабости, и в их следующую встречу им это не поможет – которая обязательно случится, учитывая, что во всех злодейских событиях в округе так или иначе замешана Мэлори. Вместо этого Фиона решила ответить ее же словами: – Когда расследуешь преступление, приходится принимать тяжелые решения. Которые могут не нравиться определенным людям.

Мэлори, прищурившись, окинула Фиону взглядом, явно больше оскорбленная тем, что ее слова использовали против нее, чем обвинением в убийстве.

– Понятно. У вас все?

– Вы знаете, кто еще мог что-то иметь против Малкольма?

У Мэлори вырвался короткий смешок.

– Я бы сказала, каждый, кто владеет пляжным домиком. Кучка снобов в моем понимании. Особенно этот Фрэнк Маршалл. Постоянно меня донимал, когда я была в совете, жаловался на то, что волновало его в тот или иной момент. Знаете, на новом туристическом поезде, который заменил старый, зеленый, раньше было нарисовано лицо. Похоже на паровозик из мультсериала «Томас и его друзья». Дети его обожали. Так Фрэнк заставил замазать лицо, процитировав древний акт, который запрещал рекламу на косе. А это было всего лишь персонаж мультфильма, бога ради! Как бы то ни было, Фрэнк как-то предложил новый акт, и его утвердили, а Малкольм его нарушил. Вам следует покопаться в этом.

А вот это уже интересно. Фиона хотела подвинуться поближе к краешку стула, но с липкой поверхностью у нее не получилось.

– И какой закон он нарушил?

– Это было уже после меня. Спросите Энтони Оуэнса. Он все расскажет.

– А вы не можете рассказать? – спросила Сью.

– Нет, вы и так уже отняли у меня достаточно времени. И лучше, если вы услышите все как было из первых рук.

Мэлори встала и прошла к двери. Фиона со Сью нехотя поднялись со стульев, гадая, чего именно Энтони Оуэнс не рассказал им. И зачем ему скрывать что-то, если это касалось Малкольма и Фрэнка Маршалла.

– Только один момент, – остановилась Фиона. – У Малкольма был сын?

Мэлори открыла дверь:

– Мне об этом неизвестно.

Глава 32

Дэйзи стояла, наклонившись над моделью косы, и тоненькой, как острие булавки, кисточкой подрисовывала клюв чайке. Саймон Ле Бон выпрыгнул из своей лежанки, приветствуя Фиону и Сью помахиванием хвоста.

– Ну как все прошло? – спросила Дэйзи, не поднимая глаз и не отвлекаясь от своей миниатюры и желтой краски.

– Неплохо, – ответила Фиона. – Кое-что есть. Но Мэлори ни при чем, пока она вне подозрений.

Сью прошла прямиком к кладовой и поставила чайник.

– Теперь в центре внимания Энтони Оуэнс.

– О! – Дэйзи резко выпрямилась. – Он заходил. Спрашивал, может ли заглянуть в три тридцать, узнать, как дела. Я сказала «да». Надеюсь, ничего?

– Больше, чем ничего, – подтвердила Фиона. – Это отлично. Нам нужно его допросить.

Дэйзи вытерла кисточку чистой мокрой салфеткой.

– Допросить? О чем?

– Он кое-что от нас скрыл, – сообщила Фиона. – О нем, Фрэнке Маршалле и акте, который Малкольм нарушил.

Дэйзи принялась вытирать другие кисточки и собирать краски.

– Господи. Что это может быть?

– Не уверена, но Энтони Оуэнс появился как нельзя вовремя.

Неравнодушная Сью принесла им чай. Все уселись за стол, осторожно держа чашки и стараясь даже близко не подносить их к модели.

– А как успехи с поиском тайного наследника Малкольма? – спросила Сью.

– Боюсь, вообще ничего. Невероятно сложно отследить кого-то в сети, не зная ни имени, ни места жительства, да и сам Малкольм в соцсетях не был зарегистрирован, так что задача практически невыполнима. Я нашла сайт, называется «Национальный реестр последней воли», проверила наудачу, вдруг у Малкольма имелось завещание и он оставил домик на косе давно потерянному сыну. Но там ничего не нашлось, так что, думаю, завещания у него совершенно точно не было.

– Подходит, – заметила Сью. – Не могу представить, чтобы у такого, как Малкольм, хватило предусмотрительности подготовить завещание, а это сработало на пользу Себу. Без завещания и более близких родственников Себ получит то, что осталось от пляжного домика. Крайне подозрительно.

Фиона покачала головой.

– Думаю, для Себа слишком рискованно, нет стопроцентной гарантии. К тому же он его кузен и знал, что станет главным подозреваемым. Но, как и всегда в этом деле, камеры видеонаблюдения не лгали. Ну, точнее, конкретно в ту ночь.

Сью фыркнула.

– Ладно, – сказала Фиона. – Думаю, надо порасспрашивать на косе про внебрачного сына. Неплохое задание для Битси. У нее прекрасно получится выманить все сплетни.

– Но даже если мы найдем этого сына, которого по-прежнему записываем в подозреваемые, у нас остается все та же проблема с камерами. Кроме того, едва ли там есть кого расспрашивать, – напомнила им Сью.

– Ну, может, стоит подождать, пока не распогодится. Но я считаю, что зацепку проверить стоит. – Фиона выглянула в окно, на бескрайний серый купол, заменивший собой небо и тянувший колючий северный ветер, который так и не прекращал дуть. Ждать придется долго.

– Надо будет и Энтони Оуэнса спросить, – предложила Дэйзи. – Он может пролить свет на загадку.

Фиона сделала глоток чая.

– Ты так считаешь? А мне интересно, что он скрывает.

Сью согласилась:

– Кажется немного странным, учитывая, что именно он нанял нас узнать правду, но сам всего не рассказал.

– Не будем судить его строго, – заметила Дэйзи. – Давайте послушаем, что он скажет.

⁂

Ровно в половине четвертого звякнул дверной колокольчик и на пороге появился элегантно одетый Энтони Оуэнс в хорошо сшитом костюме, а следом за ним его столь же гламурная жена. Эта парочка никак не вписывалась в организованный беспорядок их благотворительного магазина. Оливия боком проскользнула внутрь, как всегда с идеальной прической и безупречным макияжем, стараясь не касаться вещей, и крепко обхватила себя руками, чтобы ничего не задеть.

Энтони Оуэнс улыбнулся:

– Добрый день. Надеюсь, вы не против нашего маленького вторжения.

Фиона улыбнулась в ответ:

– Ничего. Технически говоря, это же не вторжение, вас пригласили.

– Как вампира[27], – заметила Дэйзи.

Оливия молча бродила