Он сделал шаг ближе, и она почувствовала, как между ними выросло что-то неосязаемое, но сильное.

– А теперь ты должна выбрать, – сказал он. – Слушать их или продолжать бороться. Но помни: ответы приходят только к тем, кто готов их принять.

– Хальдор, ты говоришь о свете, о тьме, о силе, но мне это не важно. Мне не важны боги, лес, их тайны. Я понимаю, что это место – твоё все, твое убежище, но для меня оно стало клеткой. Каждый день здесь – это только боль и пустота, потому что Саны нет. Ты рассказываешь, как боги ведут тебя, как они дают ответы, но я не чувствую этого. Я не вижу их света, не ощущаю их силы. Я вижу только тени, которые все дальше затягивают меня. Ты говоришь о пути, о том, что я должна выбрать. Но выбор у меня уже сделан. Я выбрала искать её, с самого первого дня, когда поняла, что она исчезла. И с тех пор все, что я делаю, всё, через что прохожу, – это ради неё. Не ради богов, не ради леса, не ради поиска какой-то великой истины. Только ради нее. Я готова на всё, понимаешь? На все. Если мне нужно выпить этот отвар и увидеть кошмары – я сделаю это. Если мне нужно коснуться теней, которые ты называешь богами, – я сделаю это. Если мне нужно будет жертвовать, как это делают жрецы, – я буду жертвовать. Мне важно лишь одно – знать, что в конце меня будет ждать она: счастливая, здоровая и невредимая.

– Я понимаю, – спустя несколько секунд произнес Хальдор. – Однако ты должна помнить, что выбрав короткий путь, есть риск оказаться утянутой в топи. Я бы мог сказать тебе, как поступить проще, однако я знаю, что эта дорога гиблая, неправильная, она не принесет тебе ничего, кроме нескончаемых страданий и разочарований. Я не хочу этого для тебя, я жажду вывести тебя к свету, жажду научить искать помощь света также, как когда-то научился сам, потому что я вижу, как похожи мы, как похожи наши истории. Мы проходим те же сомнения, те же лабиринты таинств, однако, видимо, таково бремя, такова цена. Поверь, я бы хотел уберечь тебя от той боли, что был вынужден пережить, однако я не в силах даровать тебе спокойствие и умиротворение, покуда знаю, что они достаются через тернии. Я могу лишь просить тебя поверить мне, – он был совсем близко, держал в своих теплых ладонях тонкие запястья Астрид. – Даже если ты не веришь богам, не веришь жрецам… Веришь ли ты мне – вот главный вопрос.

– Верю, – прошептала девушка.

Она знала, что это правда, однако вместе с тем она понимала, что не может оставить поиски сестры на волю богов, ведь в кармане накидки лежала карта, нарисованная рукой Саны.

***Астрид, стоя у окна, смотрела на лес, её мысли были где-то далеко. В руке она сжимала чашку с недопитым травяным чаем, который уже давно остыл.

Хальдор вошёл в комнату, его шаги были почти бесшумными.

– Ты хочешь сказать что-то, Астрид? – спросил он, наблюдая за её напряжённой фигурой.

Она обернулась, её лицо было спокойным, но в глазах читалась неуверенность.

– Я хотела бы навестить родителей, – произнесла она.

Он нахмурился, но не ответил сразу. Его взгляд задержался на её лице, будто он пытался прочитать, что скрывалось за этими словами.

– Ты же совсем недавно была дома, – сказал он, но в его голосе звучала осторожность.

Астрид кивнула, её пальцы крепче сжали чашку.

– Да, – ответила она. – Но я думаю, им нужно знать, что со мной всё в порядке. Все же, их дом так стремительно опустел…

Хальдор подошёл ближе, его тёмные глаза оставались сосредоточенными на ней.

– Ты уверена, что это то, что тебе нужно? – спросил он тихо.

– Да, – сказала она твёрдо, хотя её голос дрогнул.

Он некоторое время молчал, затем кивнул.

– Хорошо, – произнёс он. – Но будь осторожна. Ты знаешь, что лес не любит тех, кто блуждает без цели.

Ее губы дрогнули в слабой улыбке, но она ничего не ответила.

Когда Хальдор ушёл, Астрид поставила чашку на стол и подошла к сундуку у стены. Она осторожно подняла крышку, её пальцы замерли над небольшим свёртком. Это была карта, спрятанная под половицами в комнате Саны.

Ее взгляд задержался на чернильных линиях, которые тянулись за пределы деревни, к озеру и дальше, вглубь леса. Это было больше, чем просто схема – это был ответ, который Сана оставила для неё.

Астрид глубоко вдохнула, её руки слегка дрожали, когда она спрятала карту в складки своей накидки.

– Прости, Хальдор, – прошептала она, глядя в сторону двери. – Но я должна найти её, и мне нужно идти туда, куда ты никогда не поведёшь меня.

Астрид ощущала, как время сжимается вокруг неё, словно петля на шее приговоренного к смерти, лишая её возможности дышать. Мысли о сестре были, как осколки стекла, врезавшиеся в сознание – резкие, болезненные, оставляющие глубокие раны. Она знала: каждое мгновение, проведённое в сомнениях или разговорах, – это мгновение, ускользающее от неё навсегда.

Слова Хальдора, такие глубокие и уверенные, казались ей лишь покрывалом, за которым прятались ответы. Он говорил о богах, о лесах, об истине, которая приходит через терпение. Но разве она могла позволить себе терпение? Терпение было для тех, кто не слышал, как каждую ночь в лесу шепчут ветра, зовущие ее идти вперёд.

Эллен, со своей решимостью и недоверием к жрецам, давала ей другую правду, но эта правда была медленной, разбросанной крупицами, которые собирались слишком долго. Астрид чувствовала, что у неё нет времени разгадывать этот пазл, когда Сана могла быть где-то рядом, кричать о помощи, которую никто, кроме неё, не услышит.

Она в точности воспроизвела в мыслях карту, спрятанную в складках накидки, ее пальцы ощущали шероховатость бумаги, как напоминание о том, что путь уже проложен.

Лес знал. Лес всегда знал. Она чувствовала, что за пределами деревни, в его глубинах, скрывалась правда. Не та, которую Хальдор обещал найти через богов, и не та, что Эллен пыталась вытянуть из сомневающихся. Это была правда, которую могла найти только она, если рискнёт переступить черту. Это был путь из хлебных крошек, оставленных Саной, путь, видимый только ее родной сестре.

Астрид сжала карту крепче, её решимость становилась тверже с каждым ударом сердца. Ее ждала тьма леса, опасная и манящая, но в этой тьме была ее Сана. И