на бешеной скорости, и что дальше? Взрыв? Пожар? Разгерметизация и выброс разорванной, обгорелой тушки дежурного в открытый космос?

«Мать моя женщина… Поменялся сменой!»

Мозг лихорадочно искал пути решения, и Илья понимал, что выхода у него нет. Но тут пилот корабля предпринял наконец запоздалую попытку торможения. Транспорт начал резко сбрасывать скорость и перед самым входом в посадочный коридор буквально замер на месте. Пилот медленно ввел машину внутрь.

– Дежурный Беляков! Как слышите меня, товарищ Инокентьев?

Ответом ему был сухой треск помех.

– Инокентьев! Вы слышите меня? – Беляков отметил, что система закрытия шлюза активизировалась и искусственный интеллект, закончив с герметизацией отсека, готов приступить к деактивации и дезинфекции помещения. – Товарищ! Прием!

Молчание.

– Убился, что ли? – зло бросил Илья.

– Я здесь! Я живой! – Инокентьев неожиданно вышел на связь. – Я выхожу!

– Стоять! – Случилось то, чего так опасался дежурный и о чем он собирался предупредить горе-космолетчика. – Не покидать кабины корабля до окончания процесса очистки и восстановления атмосферы! Повторяю, не покидать кабины!

– Понял вас! Сижу внутри, жду дальнейших указаний!

Первый день, что ли, за штурвалом межпланетника? Хотя… Почему нет? Всякое бывает. Хотя он, наверное, тоже хорош в своей отрасли, где Илья будет только хлопать глазами и кивать.

Наконец шлюзование отсека закончилось и автоматика систем внутреннего контроля доложила о начале восстановления атмосферы и процедуре очистки. А еще через пятнадцать минут двери в дежурный отсек раскрылись и перед Ильей возник невысокий, полноватый мужчина.

«Точно в первый раз», – пронеслось в голове дежурного.

Вошедший был уже без гермошлема. Его лицо блестело от пота, глаза затравленно озирались по сторонам. Рукой он все тыкался в верхнюю часть нагрудника. Илья пригляделся: под полетным скафандром виднелся деловой костюм с белой рубашкой и галстуком.

– Товарищ Беляков! Ваш «маяк» – это мое спасение! Вы мой спаситель! – Мужчина на несколько секунд замер, внимательно всматриваясь в лицо Ильи. – Простите, пожалуйста, но вы мне кажетесь знакомым. Я определенно где-то видел вас. Про вас не писали в газетах? Припоминается подобное пару лет назад. Вы не космолетчик Беляков? Который…

– Нет. Однофамилец, – махнул рукой Илья. – Часто путают.

– Извините, – сконфузился Инокентьев. – Можно у вас попросить стакан воды? В горле пересохло.

– Конечно, можно. Сейчас поставлю чай. Торопиться нам некуда. Скоро нас накроет солнечной бурей. Так что время у нас есть, и вы мне расскажете, какого лешего сели в планер без малейшего опыта вождения.

– Расскажу! – гневно воскликнул Инокентьев. – Я вам сейчас все расскажу!

И он рассказал.

Его звали Виктор Степанович Инокентьев. Ученый, профессор искусствоведения, преподающий на кафедре зарубежного искусства в одном из институтов. Вчера вечером он, будучи уже в постели и готовый отойти ко сну, был разбужен вызовом ректора. У одного из преподавателей внезапно случился приступ острого аппендицита. Операция уже закончена, но человек пробудет в больнице еще, как минимум, два дня. А у него на сегодня назначена лекция в одном из строящихся городов на Марсе! Руководство колонии посчитало, что приобщение к искусству поможет людям, оказавшимся в непростых условиях. Строители, инженеры, архитекторы, геодезисты – в общем, все, кто сейчас вгрызается в красный грунт соседней планеты, не должны чувствовать себя оторванными от родного дома. И выступление сотрудника института могло поднять моральных дух этих людей. После того, как выяснилось, что выступление под угрозой срыва, Виктор Степанович, не задумываясь, подтвердил свое желание заменить больного товарища. Остаток ночи он был погружен в составление презентации на тему «Метафизическая живопись», а утром поехал в ближайший космопорт.

– Понимаете, Илья Алексеевич, – раскрасневшийся от горячего чая и эмоций Инокентьев заламывал пухлые руки, – я за всю свою жизнь самостоятельно водил планер раз пять или шесть. И это было так давно, что я уже и не помню, в каком году. Живу я в непосредственной близости от института. На работу при любой погоде хожу пешком. Вы не смотрите, что я несколько полноват! Я стараюсь следовать всем рекомендациям Минздрава. Если же по долгу службы мне требовалось куда-то вылететь, к моим услугам всегда был таксолетный парк. А в дальних путешествиях – сотрудники космопорта. Мне так было удобно. Даже после того, как цивилизация стала активно переходить на автопилотирование и людей заменил искусственный интеллект, проблем никогда не возникало. Вот и сегодня: я арендовал планер и дал команду автопилоту доставить меня на Марс. Но после выхода на орбиту Земли система корабля дала сбой! Искусственный интеллект отключился и больше не подавал признаков жизни. Представьте мою ситуацию! Я был в самой настоящей панике! Вокруг меня на всех уровнях – сотни тяжеловесов и монтируемых инженерных конструкций! При запуске автопилот, вычислив наикратчайший маршрут, направил корабль через строящийся технический район орбиты. Мне пришлось самостоятельно пробираться через поток транспорта, в надежде не столкнуться с возводимыми платформами. Потом интенсивность движения начала падать, и я подумал, что выбрался на свободное пространство. Но тут выяснилось, что я каким-то образом отключил оповещение о входящих сигналах и что все, кроме меня, уже минут двадцать в курсе о приближающемся солнечном шторме. К тому моменту я как раз оказался возле вашего «маяка». После того, как мой компьютер вышел из строя, мне не удалось активировать систему дальней связи. Поэтому я и напросился к вам в гости, Илья Алексеевич. До прихода коронарной волны оставалось десять минут. У меня вышибло бы всю оставшуюся электронную начинку. И, если бы меня унесло потом в далекий космос, я не смог бы даже подать сигнал или выставить аварийный маяк! Последний, надо признаться, я и выставлять-то не знаю, как.

– На «маяках» установлены системы сверхдальней связи. – Беляков посмотрел на пульт управления. Вся система мониторинга и контроля была переведена на пассивный режим. – Так что далеко вас отнести не успело бы…

Звук сигнала входящего вызова прервал Илью на полуслове. Дежурный удивился, но принял вызов.

– Беляков? Капризов на связи, с «Королева»! Как слышно?

– Слышу тебя хорошо. Привет!

– Как коронарный выброс пережил?

– Спокойно все. Сами как?

– Отсек биорегенерации не успели изолировать. Весь кормовой молодняк погиб. Но это мелочи. Все люди и животные целы и невредимы. Послали запрос в Кейптаун. У них там сейчас время сбора урожая. Обещали помочь и прислать чего-нибудь вкусного нашим поросятам. Рад, что у тебя тоже все хорошо, герой! До связи! Светлане привет.

Капризов отключился. В помещении повисла пауза.

– А почему он назвал вас героем, Илья Алексеевич? – Инокентьев недоуменно посмотрел на Белякова.

– Понятия не имею, – раздраженно буркнул последний. – Это нужно у него спросить. На «Королеве» у многих специфический юмор. Любят шутить, знаете ли… – Илья торопливо стал переводить все системы в штатный