промышленности, физики, электроники и космической индустриализации сегодня приступила к исполнению возложенных обязательств. В настоящее время идет проверка всех уровней в конструкторском бюро имени Таганровича, а также на заводских предприятиях „Красный Спутник“ и „Яуза ТПК“. Правительство крайне обеспокоено ситуацией, возникшей при запуске последней серии модулей дальнего автопилотирования. Уже выявлено порядка тридцати единиц бракованной аппаратуры. К счастью, обошлось без жертв…»

– Я тоже не подумал бы, – сердито буркнул Илья.

– Что? – Вова, изучая статью, прослушал высказывание друга.

– Говорю, я тоже никогда не подумал бы, что все произойдет именно так.

– Да, – кивнул Вова.

«Да», – мысленно согласился с ним Илья.

В тот день он на магнитной сцепке дотащил на поврежденном корабле Игнатьева борт с детьми до ближайшей аварийной площадки. Там, после окончания всех процедур по эвакуации, Беляков смог залезть в электронные мозги «Эмана». Так же, как и судно Виктора Степановича, пассажирскую посудину совсем недавно оснастили новым модулем дальнего автопилота. Заводской номер и дата выхода с конвейера завода подтверждали принадлежность к одной и той же серии. В производстве которой была допущена ошибка. И не просто допущена, а специально внедрена в одну из систем. Ошибка, чье присутствие, подобно легендарному троянскому коню, наносило удар тогда, когда этого меньше всего ожидали: отключало системы автопилотирования в момент подачи повышенной нагрузки на двигатели.

Расчет делался на отсутствие на борту в момент аварии людей, обладающих достаточным количеством часов налета. То есть, по сути, на самые уязвимые и незащищенные группы граждан. Общественный резонанс, который должен был незамедлительно появиться после одной-двух катастроф, поставил бы под сомнение целесообразность массового применения дальних автопилотов.

Осталось подождать результаты работы комиссии. Цепь событий непременно вскроется. Бракованные блоки автопилотов выведут через системы команд и цепь рабочих программ к началу патологического вмешательства. В век высоких технологий можно спрятать практически все, полагая, что по твоему следу не смогут пройти. Но где прошел один, там же смогут пройти и другие. Безжалостные и беспощадные к врагам своей страны, своего народа. Пресекающие на корню попытки одних жить лучше за счет чужих смертей.

Хотя доказательства, скорее всего, никто никогда не предъявит общественности, не выложит в свободный доступ. Вечно будет лежать на этом деле гриф «Совершенно секретно». Безоговорочно обновляясь каждый раз, когда истечет максимально возможный срок. Так будет лучше для всех.

Махов должен навсегда остаться героем Союза и занять свое место на пьедестале почета. Через грядущие поколения строителей светлого будущего пройдет его незапятнанный, светлый образ. Потому что нет ничего более важного и ценного, чем вера людей в идеал.

Образ идеала, как примера для подражания, когда-нибудь уйдет. И главный вопрос, определяющий саму суть жизнеспособности народа, населяющего одну шестую часть суши, будет заключаться в причине отхода идеала на задний план. На одной чаше весов – путь в сотни лет эволюции тела и духа, который нужно пройти, прежде чем добровольно отказаться от подражания. И самому стать эталоном переходного звена от Человека Разумного к Человеку Всемогущему. Второй путь, более короткий, приведет человечество через деградацию к полному вырождению и исчезновению как биологического вида. И произойдет это угрожающе быстро, неотвратимо, как только народ в превалирующем большинстве отвергнет образ выбранного для себя идеала. Сознательно исторгнет его из своих сердец и умом. Заменит его чем-то искусственным, незаслуженно занявшим вершину пантеона. При таком раскладе род людской будет безжалостно уничтожен самим временем. Перемолот без следа неумолимым ходом истории, как вид, не имеющий будущего, а, стало быть, неспособный к эволюции. Ибо сказано неоднократно и неоднократно подтверждено: кто забыл прошлое, у того нет будущего. Так было, есть, и так будет всегда.

Но это все впереди. Этот вопрос возникнет не сегодня. И делать выбор будут не они. В силах нынешнего поколения только отсрочить момент этого выбора. Отодвинуть его хотя бы еще на одно поколение. И не пустым восхвалением пепла прошлых побед, а продолжая деяниями своими раздувать огонь памяти.

Поэтому Махов останется героем. Первым человеком, побывавшим возле чужой звезды. А не предателем, поставившим собственные принципы и желания выше заботы о своей Родине. Обещаниями целой цепочке алчных людей и подкупом добившимся производства и выпуска партии бракованных модулей с функцией дальнего автопилотирования. Чтобы на своем коротком, не насытившимся богатством и славой веку отсрочить, если не полностью прекратить замену людей роботами. Кем станет он – лучший из первых, если перестанет летать? При любом раскладе, ни один из предлагаемых вариантов Махова устроить бы не смог.

Комитет Государственной Безопасности вычислил всю цепочку преступников. Одного за другим. После того, как удалось найти истинную причину произошедшего. Но, в отличие от своего тайного лидера, его пособники не будут удостоены посмертных почестей и званий. Сгинут возле стены, уничтоженные залпом тюремного взвода. Поскольку единственная награда, которую заслужил любой из изменников, это смерть, позор и забытье.

Знал ли обо всем этом Беляков? Конечно же, нет. Догадывался ли? Вполне вероятно, да. Сейчас же, после короткого разговора с Травиным, продолжившим читать газету, Илья, улыбаясь счастливой улыбкой от того, что находится в кругу друзей, смотрел на Кирилла и Сергея.

Оба звездолетчика сидели и возле пульта управления и слушали, как эфир активированной сверхдальней системы связи поймал частный разговор двух подружек.

– … могу поспорить. Каждый видит то, что хочет видеть. Взять, допустим, «Черный квадрат» Малевича. Я, допустим, вижу там солнце. И попробуйте меня убедить, что его там нет…

– Вон, кому-то в «Черном квадрате» солнце мерещится. – Днепровский, усмехнувшись, заглушил эфир.

– Имеет право, – тут же заявил Кирилл. – Думаешь, почему эта картина уже сотни лет приковывает внимание?

– Не знаю. Я бы мимо прошел и даже не взглянул бы.

– А я могу объяснить. Я читал историю создания этой картины. Там такая глубина глубин, что диву даешься. Надо понимать, какая тенденция наличествовала в живописи в то время.

– Ну, и как бы ты об этом узнал, если бы тебе не рассказали? Никак. А каждый должен сразу понять, как только увидит картину. Вон как Иван Грозный сына убил. Сразу все понятно.

– Ты говоришь про классицизм, и это прекрасно, – обстоятельно разъяснял свою позицию Капустин. – Но это как рассуждать о том, что heavy metal полное ничто и вообще вся рок-музыка ничто, потому что надо слушать Бетховена.

– Эй, спорщики! – Вова отложил наконец изучение новостей. – Я же вам не рассказал про свой сон! Недавно приснился, когда я на «Королеве» проходил ежегодную медкомиссию!

– Ты на «Королеве» был? – встрепенулся Кирилл.

– Да. Три дня назад. Перед тем как к вам прилететь, на космодром.

– А ты не встречал там…

– Встречал, – кивнул Владимир.

– Значит,