первых дней цеплялась к Нурлану с Исламом, именуя их хоббитами из-за низкого роста. В отличие от Ислама Хасбулатов не проявлял рвения даже по праздникам и не видел разницы между существительным и глаголом. Киргиз списывал с доски, что успевал, и закрывал рукавом тетрадь, когда Роман проходил мимо его парты.

– Эй, – доставал Аксенов Нурлана, – эй! Что было бы, если Бибер родился бы в кишлаке?

Хасбулатов отмалчивался.

– Он носил бы тюбетейку! Ха-ха!

Покончив с таблицей, Роман повернулся к классу. Наглая ухмылка играла на лице Аксенова. Из-за коротких черных волос, растущих к тому же неравномерно, создавалось впечатление, что школьник помаленьку лысеет.

– Дима, ты каких киргизских писателей знаешь?

Аксенов дурашливо загоготал.

– Разве я шучу? А ты, Нурлан, каких знаешь киргизских писателей?

– Чингиза Айтматова, – произнес Хасбулатов едва слышно.

На его родном языке имя маститого прозаика звучало как «Щынхыз».

– А русских?

– Пушкина, – нашелся Нурлан.

– Молодец! – похвалил Роман. – Для справки, дорогой мой Аксенов, Чингиз Айтматов – автор мировой величины. Родился в небольшом селе, зато благодаря своим произведениям заслужил уважение миллионов читателей. Айтматова в какие только страны не приглашали в гости, а тебя и в «Аншлаг на Волге» не возьмут.

Аксенов, который в силу возраста вряд ли следил за турне Дубовицкой и ее команды, уловил насмешливые нотки в интонации.

– Его, что ли, возьмут? – пробурчал Аксенов, кивком указывая на Хасбулатова.

– И его не возьмут. Я о том, что не надо придираться к человеку из-за национальности. Нурлан ведь не смеется над тобой из-за того, что ты по-русски читаешь по слогам.

Нахмуренный Аксенов сжал губы и подпер кулаком лоб.

– Вы не представляете, какими возможностями обладаете, – обратился Роман к классу. – Каждый из вас вправе изучать целых три языка: русский, английский и татарский. Каждый может ознакомиться с мировой культурой – прочесть Толстого и Чехова в оригинале, а Мольера и Экзюпери в переводе, послушать Чайковского и Моцарта, открыть для себя достижения Фарадея и Планка, Дарвина и Менделеева. А вместо этого убиваете время. У вас руки по локоть в крови от убитого времени.

Собрав тетради у 8 «А», Роман усомнился в том, стоило ли защищать Нурлана. Аксенов, конечно, по-всякому выскочка, но и Нурлана за счет Чингиза Айтматова возвышать не надо. Хасбулатов не выполнил четыре последние домашние работы, а свежая классная исчерпывалась половиной таблицы, с огрехами скопированной с доски.

И как Роман поддался притягательности образа идеального восточного человека, который сам же сконструировал на основе личного впечатления и набора стереотипов? Это все равно что повстречать образованного европейца, доброго и свободолюбивого, и решить, что тот – типичный представитель западной цивилизации, наследник Цицерона, Ньютона и Диккенса, сведущий в искусстве и превыше всего ценящий честь, разум и закон. Нет уж, порядочность не имеет национальных и, шире того, культурных корней. Как ни банально.

И насчет грандиозных возможностей у школьников тоже зря завернул. Слишком красиво. Лучше описать учебу иначе. Как медицинский рецепт, например. Восток, Запад и загадочная русская душа купажированы в одном флаконе, принимать по пять-шесть капель в день по расписанию, минобр рекомендует, то есть обязует. Имеются побочные эффекты.

Горевать о сокрушенных иллюзиях относительно восточной ментальности было некогда. Утоливший в столовой голод 6 «А» затеял догонялки в кабинете, и Роман гасил мятеж точечными указаниями. Со звонком началось обсуждение «Дубровского». Несмотря на неважную грамотность и неусердие в русском, по литературе шестиклашки читали все, включая биографии авторов, поэтому Роман с удовольствием подбирал для занятий любопытные сведения из жизни писателей. Пушкин любил мороженое и морошку, злоязыкий Лермонтов расстраивал готовящиеся браки. И так далее. Люди с портретов становились доступнее и ярче.

Пушкинский мелодраматический боевик пришелся детишкам по вкусу. Мальчики ставили себя на место Дубровского, девочки – на место Маши. Эткинд заверил, что он бы смертельно ранил Троекурова, бросил ему на грудь проколотую карту с королем пик и оставил подыхать. Бессонова поделилась новостью, что есть современная экранизация с Данилой Козловским в главной роли.

– Роман Павлович, а вы тайный агент? – Шавалиев в связи с конспирацией Дубровского вспомнил шутку, которую учитель придумал в день пожарной тревоги.

– Правительственный. Мной движет не месть.

– О, а что? Расскажите, пожалуйста!

– Это государственная тайна.

Один ученик – Алмаз Исмаев – не включался в обсуждение. Читал он не по слогам, а по буквам и, как догадывался Роман, не понимал и половины из прочитанного. Целыми уроками Алмаз воздерживался от участия в обсуждениях, пугая учителя исключительно письменными работами, наводненными самыми ужасными ошибками, однако на «Дубровском» Исмаев решился. Когда Роман задал классу вопрос, что общего в характерах Андрея Гавриловича и Владимира Андреевича, Алмаз выпалил:

– Кирила Петрович!

Казалось, от хохота дребезжали стекла. Так паренек из татарской глубинки получил свое прозвище.

Через день его сестра в пестрой кофте заявилась к Роману с жалобой, что целый вечер им названивали все подряд и просили к трубке какого-то Кирилу Петровича. С трудом сдерживая смех, Роман сказал:

– Позвольте, я вас просвещу. Вы, верно, не на короткой ноге с Пушкиным…

Выживание для начинающих

Зарплата за сентябрь так потрясла Романа, что он без причины распекал школьников и придирался к ответам. За такие деньги выкладываются исключительно дураки. Нет, по-другому: за такие деньги работают исключительно дураки. Тринадцать с половиной тысяч. Тринадцать с половиной, Карл! Это все равно что трудиться на общественных началах да получать шапку сухарей до кучи. В Москве Роман запросто имел бы в полтора раза выше, перенося бумажки с одного стола на соседний. Инвалиды умственного труда – и те достойны большего заработка, чем провинциальные учителя.

– У вас, как у всех новичков, нет доплаты за эффективность, – объяснил Марат Тулпарович. – По окончании квартала мы подсчитаем квартальные баллы за качество работы. Зарплата сразу возрастет, не волнуйтесь.

Тот же директор в день знакомства вел речь о сумме в двадцать тысяч. Плюс премия. В августе и в сентябре премий Роман не видел.

– Чего ты хотел? – сказал Максим Максимыч. – У тебя ни стажа, ни категории. Провинция – она такая. Учти, в Татарстане молодым учителям еще прибавка есть. Вообрази, что в Сыктывкаре творится или в Кургане.

– Воображаю, – пробормотал Роман.

– Ты обещал мне виски на Новый год. Ирландский. Если сорвется, злым не буду.

Гнев сменился раскаянием перед учениками, попавшими под разнос. Они виноваты в ряде преступлений, однако точно не в низких доходах Романа Павловича. И Марат Тулпарович не виноват. Да и районный отдел образования, как ни крути, тоже. Кругом лжецы, лицемеры, нечестивцы, однако все до единого в итоге