никогда не тянул вверх руку и неуютно чувствовал себя у доски, кусая губы и теряясь в элементарном. Если его спрашивали, Оскар отвечал сжато и по существу.

Впрочем, общая картина все равно напоминала руины. В памяти всплыла крылатая фраза из знаменитого кинофильма: «Тут усыплять нужно каждого третьего!» Из бессвязных записей киргиза Нурлана из 8 «А» стало известно, что русским он владеет хуже Исмаева. Узбек Ислам, сосед киргиза по парте, геройствовал на их фоне: всего восемь орфографических и семь пунктуационных. Впрочем, двойка по всем стандартам. Расстроил любознательный Самодин. Слуцкий потерял где-то целый абзац, толстяка Гаранкина лишь на абзац и хватило, Хидиятуллин снова накатал своим убийственным почерком нечто не для простых смертных, точно упражнялся в шифровании. Девочки писали чисто и ясно, однако по преимуществу безграмотно. Поля словно пылали от красных пометок.

Роман приготовился наставить единиц. В электронном журнале имелась такая опция.

Ирина Ивановна дала отмашку – никаких единиц.

– И двоек столько нам ни к чему. Иначе получается, что в пятом и в седьмом классе наши ученики ничем не занимались, раз административную запороли. В РОНО нам головы оторвут, если узнают.

– Что теперь делать? – спросил Роман, прижав к груди стопку листов.

– С шестым классом у вас завтра урок? Там и проведите диктант заново. Помогите детям в сложных моментах. Хаирзянова и этого новичка, Исмаева, кажется, усадите вместе и положите перед ними работу Елисеевой. Пускай переписывают.

Роман широко раскрыл глаза.

– А если на пять перепишут?

– Не перепишут. – Ирина Ивановна устало махнула рукой. – С восьмыми поступите следующим образом. Всех двоечников соберите после уроков и доведите их работы до ума.

– Хорошо, – пробормотал Роман.

– Вот такие у нас дети. Не звезды.

На уроке Роман пригрозил 6 «А», что он пригласит комиссию из министерства, если они снова опозорятся. Кроме того, всем, кто получил двойку, были заданы пять дополнительных упражнений. Кто-то исправился, кто-то нет. Хаирзянов и Исмаев умудрились натворить по дюжине ошибок на брата при списывании.

В 8 «А» и 8 «Б» Роман устроил разнос, зачитав в обоих классах яростную лекцию о пользе русского языка, об ответственности и самовоспитании. Пришибленные школьники молчали, будто пережидая лавину. Финал лекции ознаменовало появление на доске списка произведений: Лукреций «О природе вещей», А. Шопенгауэр «Афоризмы житейской мудрости», Ф. Ницше «Так говорил Заратустра», Г. Маркузе «Репрессивная толерантность»…

– Интернетом все обладают? Тогда слушаем сюда. Вбиваем в поисковик любое из названий и переписываем произведение…

– Целиком? – подскочил спортсмен Халитов.

– Целиком и задом наперед! Нет. Три тетрадные странички. На отдельном двойном листе. Жду к четвергу.

На перемене Лилия Ринатовна поинтересовалась, как дела. Роман поведал о злоключениях, в конце упомянув о проблесках.

– Елисеевы всегда выделялись в хорошем смысле, – сказала Лилия Ринатовна. – В их семье восемь детей, все через нашу школу прошли. Марк и Эвелина – это младшие. У них семья религиозная – баптисты. Свой дом, огород, куры и свиньи есть. Дружно живут, каждый помогает по хозяйству. О них и сюжет по телевизору показывали.

– И все дети на пятерки учились? – удивился Роман.

– Были и ударники. Зато всех отличает образцовая порядочность. Слова грубого не произнесут, косо не посмотрят, на улице поприветствуют тепло. При Елисеевых мне и других учеников неловко ругать.

По завершении уроков исправлять административный диктант явились исключительно мальчики. Роман опешил, припоминая, не числятся ли за ним шовинистские грешки. Не припомнил. То ли ученицы разом охладели к нему, то ли что.

Окинув суровым взором изнывающую от скуки разношерстную компанию из гребцов, хулиганов и лодырей, Роман по-хозяйски упер кулаки в переднюю парту второго ряда и произнес:

– Четкого пацана определяют три вещи. Умение говорить кратко и по существу. Умение разрулить ситуацию. И чистый взгляд, с которым он уступает дорогу пенсионерам, инвалидам и беременным женщинам. Доступно объясняю, тунеядцы?

В глазах «тунеядцев» заиграли искорки.

– Однако есть условие, без которого эти три пункта не работают. Это условие – знание языка. Вы языка не знаете. Следовательно, четкими пацанами я вас не считаю.

Восьмиклассники замерли. У Гриши Слуцкого дернулся кадык.

– Буду честным. – Роман распрямился. – Мне за дополнительные занятия не доплачивают. Я выдохся сегодня, как и вы. Поэтому текст читаю медленно и по слогам. На месте запятых делаю большие паузы. Большие, для особо невнимательных, паузы. Готовы?

Двойки исправили все. Максим Максимыч мог быть доволен методами молодого учителя.

Вечером в ванной перегорела лампочка. Роману вспомнилась страшилка. В достославные детские годы он верил: если остаться дома одному, обмазать ночью зеркало зубной пастой и трижды произнести формулу, то явится пиковая дама и будет люто. Славные времена.

Детских душ погубители

На столе у Романа выросла стопка листов с фрагментами из философских трудов. В редкие минуты, свободные от суеты, молодой специалист вытаскивал наугад из стопки лист и с удовольствием вчитывался в коряво начертанные строки: «…в бесконечных дебатах, ведущихся в средствах массовой информации, глупое мнение воспринимается с таким же уважением, как и разумное, плохо информированный человек может иметь столько же времени для своего выступления, как и хорошо информированный, пропаганда соседствует с образованием, истина с ложью…», «…обнаруживается уже в ребенке, затем в каждом возрасте, всего же сильнее в преклонном, ибо тогда, при иссякшей способности к чувственным наслаждениям, суетность и спесь имеют своей соперницей во власти над человеком одну только скупость…»

Учителям тоже положено развлекаться. Если же какой-нибудь из учеников вдруг задумался над содержанием, то в минусе не остался.

Максим Максимыч, услышав историю, как двоечники дополнительным уроком исправляли диктант, мрачно произнес:

– Заклинатель змей. Подарю тебе дудочку.

Как всегда, нельзя было ручаться, похвала это или сарказм. В любом случае Роман чуточку расстроился, что его успехи на англичанина впечатления не произвели.

На совещании выяснилось, почему не произвели. Максима Максимыча неделю донимала разъяренная родительница. Англичанин выгнал ее сына-девятиклассника с занятия и влепил сразу две двойки в журнал – за невыполненную домашнюю и за отсутствие учебника с тетрадью. Девятиклассника, болтающегося по школе с плеером, застал директор, а затем мамаша пригрозила Марату Тулпаровичу, что пожалуется в отдел образования.

– Во-первых, любой учитель знает, что выгонять детей с урока запрещено, – отчитывал из-за кафедры директор Максима Максимыча. – Во-вторых, двоек за отсутствие учебных принадлежностей мы не ставим. В-третьих, ни детям, ни родителям ни при каких обстоятельствах не грубим. Если мать Сырникова пойдет по инстанциям, обвинят всю школу. Вы этого добиваетесь?

Каждая фраза звучала как свист бича. Учителя замерли, никто не осмеливался повернуть голову в сторону Максима Максимыча.

– Моя правда хоть сколько-нибудь весит? – возмутился англичанин. –