кляча и раньше отличалась особой силой, но теперь… Теперь дар Винса окрылил ее. Теперь она не чувствовала никаких границ. Они стерлись силой хозяина.

Фарфетка с места сорвалась в галоп. Глаза запылали лиловым светом.

Так легко… Ее копыта били землю мощными толчками, посылая тело в полет. Ей нравились эти мгновения полета. Она свободна, пред ней дорога. И ничто не держит её. Ничто не ограничивает.

В метафорическом плане. Ибо в физическом, позади лошади существовала телега. Теоретически она должна была хоть как-то удерживать и ограничивать Фарфетку. Но практически… В практическом смысле Фарфетка о телеге забыла.

Винсент жалел, что не догадался привязать себя к бортам. Он бросил вожжи. Даже двух рук было слишком мало, чтобы удержаться на взбесившейся телеге. Оставалось лишь надеяться, что оси выдержат это испытание.

Вряд ли столь мелкий пустяк, как отсутствие колес, остановит бегущее впереди чудовище.

Фарфетка истощала дар быстрее Эрла, но Винсент собирался потратить все силы. Надо поскорее отсюда убираться.

Прочь от Лутрии. Прочь от войны. Прочь от некромантов. В Абсию, навстречу новой безрадостной жизни.

Здесь он свое получил. Дело все же оказалось доходным. Пусть и не так как планировалось.

Рука некроманта, улучив мгновение ровной дороги, скользнула к кошелю на поясе.

Винсент мгновенно вспотел.

Кошель пропал.

– Гниль и тлен! – прокричал Винс.

Должно быть, кошель выпал после удара о телегу.

– Все из-за этой рыжей ведьмы! Глаза б мои больше её не видели! – проворчал он. Однако некое воспоминание все же подтолкнуло внести коррективы в столь категоричную фразу. – Ну… Не всю её.

***

Это была долгая ночь, за которую мистеру Родерику так и не удалось поспать.

Который сейчас час? Час изменения? Час подражания? Может быть, уже час огня? Кто его знает. Это была долгая ночь.

Сейчас практически все жители Лутрии собрались на пепелище его дома. Всё имущество сгорело. Уцелел лишь старый сарай, в котором держали некроманта. Огонь все еще весело потрескивал. Только теперь это был контролируемый огонь. В него таскали тела тех самых, с кладбища. Все они, как и положено телам, упали замертво, стоило некроманту сбежать.

Ульдин обиженно смотрел на собравшихся в дорогу магов. Маги тоже выглядели помятыми, особенно самый молодой из них. По нему будто стадо коров прошло.

– Тогда подпишите эту бумагу, – обратился Ульдин к начальнице Патруля. – Здесь сказано, что вы отказываетесь подписывать смету о понесенных убытках…

– Мне некогда заниматься подобными глупостями, мистер Родерик, – перебила его Диана. – Вы сами видели, как чудовищно сильно это отродье Тьмы. Сами видели, каким количеством мертвецов оно управляло. Мы должны поймать его и уничтожить, пока оно не уничтожило Магорию.

– Но…

– Я вам все сказала, мистер Родерик. У меня нет времени. Ваши прошения можете передать мастеру Гамельтону, когда он прибудет. Орден помнит о тех, кто пострадал от сил Тьмы. Уверена, вам все компенсируют в кратчайшие сроки.

– Но ведь не… – Ульдин запнулся. Он собирался сказать, что вовсе не силы Тьмы спалили его дом. Но встретился взглядом с Дианой, и слова застряли у него в горле. – Не… Не… нескоро это будет, – поправился он. – Как же мне жить?

– Верьте в богинь, мистер Родерик. Верьте в магов. Мы защитим каждого жителя великой Магории от сил Тьмы. Живите с этой верой, мистер Родерик. Да пребудут с вами сила Материи, свет Стихии, радость Жизни и мудрость Смерти, – Дина потянула поводья, разворачивая лошадь. – Вперед, бойцы! Нас ждет долг. Мы нанесем по Тьме удар. Мы уничтожим сильнейшего генерала в ее армии!

Рыжеволосая девушка пришпорила коня и помчалась прочь от ошарашенного Ульдина.

– Мы отправили мастеру Гамельтону послание, – сказал нордин. – Он уже в курсе ваших бед. Ясен день как пень, он вам поможет.

Патрик пришпорил коня, следуя за предводительницей.

Следом отправился низкорослый горец, обвешанный оружием, как нординские идолы курицами в день сотворения мира.

– Используйте чеснок, если снова придут некроманты, – сказал самый молодой из магов. – Нужно натереться им, тогда они не пролезут в голову и не завладеют разумом. Проверенное средство.

Он поскакал следом за остальными.

Ульдин пожал плечами.

Никогда он больше не впустит магов на порог своего нового дома. Будь они хоть трижды маги. До приезда этого мастера время есть. Уж он-то использует его. Уж он-то составит такую смету… Которая принесет гарантированный доход.

Согреваемый этими мыслями, Ульдин легкой трусцой побежал в дом вдовы Эммы, любезно согласившейся его приютить. После ночной беготни ноги гудели, но теперь мистер Родерик знал, что может. Ощущения невозможности – лишь сигналы ленивого тела, которое самым наглым образом обманывало.

А мистер Родерик не любил, когда его обманывают, и не собирался позволять подобное никому. Даже собственному телу.

Часть 2. В бегстве – благо.

Первое описание извлеченного дара.

 Из рабочих записок его первосвятейшества, архимага Искариуса.

Круг зверя эры смирения, эпохи титана. Год записи неизвестен.

…серо-красный, размером чуть больше куриного яйца, полый внутри, состоит из мышечной ткани, входит и в большой, и в малый кровеносный круг, может раскрываться на подобии трубки…

Глава 1.

По одному из главных трактов Магории катилась ничем не примечательная старая телега. Но эта непримечательность касалась исключительно внешнего вида телеги, ибо по совокупности всего остального она была очень даже примечательной. Любой увидевший телегу еще долго провожал бы её взглядом, пытаясь постичь смысл того, что в ней происходило.

Неудивительно. Не каждый день можно встретить возничего, который бросил вожжи и балансировал на козлах спиной вперед. Да еще и в… Несколько странных нарядах, которые сменялись один за другим.

За этим представлением наблюдала голова. Нет, у головы наверняка имелось и остальное тело, но от случайного наблюдателя его скрывали борта телеги. Словно чужой плевок, на голове растекался изысканный берет с пышным пером. По стандарту таким беретам полагалось торчать из окна богатого дилижанса. Ну или сидеть на голове лихого разбойника, только что изрядно заработавшего на упомянутом дилижансе.

А тут телега.

А еще лошадь. На первый взгляд самая обычная, пусть и чахлая лошадь. И на второй взгляд. И на третий… Вот только каждый из этих взглядов вызвал бы смутное беспокойство у смотревшего. Лошадь будто гуляла по лугу, периодически щелкая зубами на пролетавших мимо насекомых. Словно пыталась поймать их.

В общем, обычная телега оставила бы о себе очень яркие впечатления даже у самого невнимательного путника.

Но путников на дороге не было.

***