– Не закрывай пасть! – крикнул ему У Вэйшень и, подобрав с земли несколько зубастых комков, закинул их туда же. – Давай!

Жнец отпустил ноздри, и челюсть лиихона с хрустом захлопнулась. Шеол успел спрыгнуть с него и отбежать, прежде чем из пасти повалили клубы пара. Монстр грохнулся на землю, сотрясая площадь, и завалился на бок. Через несколько секунд он растворился в воздухе вместе с остальными чудовищами, оставив горсть блестящих золотых монет. Слизь и кровь тоже исчезла, как и раны на телах участников.

Догадка жнеца оказалась верна: все это было огромной, жутко правдоподобной иллюзией, созданной для турнира.

– Шестой тур завершен! – радостно объявил Цянь Дуо. – Подсчет монет.

Сокровища, добытые участниками, пропали, а вместо них возле пар появились числа, означающие количество собранных очков.

– Ты посмотри, сколько дали этим выскочкам за лиихона! – Лис обиженно тыкала пальцем в Шеола и У Вэйшеня, над головами которых зависла тысяча.

Мы же набрали сто пятьдесят благодаря Лис. Этого вполне хватило, чтобы пройти дальше. С другого конца поля раздались хлопки, оповещающие о проигравших.

Еще одно испытание завершилось.

Следующие туры прошли не так напряженно, как первые шесть.

Шеолу и У Вэйшеню досталась игра с шаром, который нельзя было ронять на землю, но если его отбивали рукой или ногой, то он жегся и мог ударить молнией. Нам с Лис выпали кости: не кубики, а самые настоящие маленькие косточки. Их ссыпали в стакан, встряхивали и выбрасывали на стол. В какое число они сложатся – столько очков выпадало участнику. Потом пришел черед игры со странным названием «Поймай лиихона за хвост»[42].

Мы порядком выдохлись, а я чувствовал себя все более никчемным. Лис играла за нас двоих, прибегая к жульничеству и уловкам. Мне же оставалось только следовать ее указаниям и не мешаться, что совсем не прибавляло уверенности в себе.

На другом конце поля Шеол с У Вэйшенем достойно одержали победу в туре, где сначала пришлось стоять на одной ноге, потом перегнуться через спину, делая «мостик», а финальным этапом стала вертикальная стойка на одной руке. Далеко не все воины Экнора могли так долго удерживать свой вес на двух руках. Эти же не только не вспотели, но у Бога Войны даже не растрепался его тугой пучок на голове. После сражения с лиихоном стало ясно, насколько потрясающими способностями обладали жнец и небожитель. Я с досадой задрал подол одеяния, чтобы не испачкать, и сел на землю.

– Ничего не скажешь, хороши. – Лис пристроилась рядом со мной. – Неудивительно: небожителей и не такому учат, тем более Бога Войны. Готова поспорить, что он и с женщинами может до утра в такой стойке развлекаться, зачитывая при этом свод глупых правил. Уверена, у них ходит легенда о том, как после ночи с одним генералом появляются замученные и злые призраки неудовлетворенных девиц, которые стенают по ночам и нападают на мужчин.

Я рассмеялся от ее глупого предположения и почувствовал облегчение.

– Вот так-то лучше, красавчик. Не стоит переживать, ты здесь впервые, а держишься, словно каждый день до этого общался с демонами: не вопишь, не плачешь, не угрожаешь, как те слабаки, что были до тебя.

Были до меня? Значит, Лис знала моих предшественников или точно видела их. Сколько? Куда они делись? Жив ли хоть кто-то? Но только я хотел задать хотя бы один вопрос, как раздался звук гонга, оповещающий о начале последнего испытания.

Часть 14

Больше половины участников выбыли, и остальные собрались под постаментом со сферами в ожидании последней игры. Шеол и У Вэйшень нашли нас в небольшой толпе.

– Как поступим? Двое из нас выиграют, а двое проиграют, – заметил Шеол.

Он поправил капюшон, но я заметил, что его пальцы, скрытые укороченными перчатками, слишком сильно сжали ткань. Неужели, несмотря на внешнюю холодность и собранность, испытания его сильно тревожили?

– Не верю, что говорю это, но тут не о чем рассуждать. – Бог Войны сдул прядь волос с лица. – Если проигравшие – точнее, те, кто поставил на кон право на использование своего тела, – поступают в распоряжение Весеннего Дома, то нам со жнецом под силу один раз вытерпеть такой позор. Ваш проигрыш будет значительно хуже.

– И чем же хуже? Я хочу честную победу! – Лис уперла руки в бока.

– Возможно, демонам незнакомо слово «честь», но недопустимо, чтобы она была опорочена в Весеннем Доме! И мы не можем быть уверены, что пропуск шэнъмин не заберет у его высочества важный для души элемент. Я бы не стал доверять Смертному Греху.

Лис непонимающе округлила глаза, по ее лицу пробежали несколько эмоций сразу, меняя его до неузнаваемости.

– Погоди, Вэй-вэй. Ты сейчас правда позаботился о моем целомудрии или я ослышалась?

Кончики ушей Бога Войны заалели, и он, кашлянув в кулак, отвернулся.

– Вэй-вэй! Я демон, вообще-то!

Лис сделала то, чего я опасался: распахнула верхнее одеяние, демонстрируя У Вэйшеню откровенный наряд из короткого корсета, поддерживающего грудь, и полупрозрачной сетки, переходящей в облегающие, очень коротко обрезанные брюки.

Бог Войны кинул быстрый взгляд на нее и со стоном прикрыл глаза. Теперь вместе с ушами у него покраснело лицо.

– Я не забыл, кто ты! Но это вовсе не означает… Можешь забыть о моем предложении. Вам, созданиям Тьмы, не понять таких вещей.

– А вот это уже больше похоже на небесную заносчивую задницу. – Лис повеселела и запахнула халат. – Так что, Шеол? Будем биться?

– Нет, ты забыла про принца. С тебя не убудет, если ты одну ночь проведешь у Бинсюэ, а вот Бреанейн может лишиться всего.

– Но Похоть сказала…

Шеол поднял голову к небу, словно хотел что-то увидеть за слоями шелка и мерцающим светом фонарей.

– Скажи мне как демон, Лис, почему вы не забираете души младенцев или стариков? У вас нет никакого закона или морали, накладывающих ограничения. Я тебе скажу почему. У младенцев душа не сформирована, она только начинает свой путь и становится сильнее от полученного опыта, боли, радости и воспоминаний. У стариков же она больше не стремится к чему-то, находится в спокойствии, покрываясь пылью и медленно угасая вместе с ними. Существовали единичные исключения, когда Грехи проявляли интерес к почтенным старцам… – Он повернулся к Лис и «посмотрел» прямо на нее. – Я не переживаю за статус проигравшего в обществе или за его богатство, но воспоминания, каждая слеза, детская обида, восторг от первых лучей солнца, улыбка, согревающая сердце, – события, повлиявшие