Они кружили возле нас, создавая сияющий вихрь. Нос щекотал свежий воздух, пропитанный запахом влажной травы. Он наполнял сердце теплом и нежностью, заставляя радоваться волшебному мгновению и пробуждая утерянное спокойствие в душе.

По запястью скользнул тяжелый браслет. Трещинки так и остались на красных бусинах. Значит, я не встречу свою судьбу ни в Экноре, ни здесь. Но всего лишь одна ночь дала мне больше, чем все восемнадцать лет жизни в качестве принца Бреанейна.

Сквозь журчание реки и шорох листьев пробился едва уловимый шепот. Он ускользнул от меня слишком быстро, заставив сомневаться в услышанном. Медленно обернувшись, я убедился, что мне не показалось. Шеол неловко улыбнулся и повторил уже громче:

– С днем рождения, Нейн.

Глава 6. Где было синее море, там ныне тутовые рощи[48]

(части 18–21)

Часть 18

У Вэйшень Тинсингуо, верхний мир Юньхай

В тени молодого бамбука, где каждый вдох наполнялся свежестью зеленых листьев, а каждый выдох был подобен мягкому шепоту трав и цветов, унесенному легким ветерком к вершинам гор, я очищал разум, готовясь к особой чайной церемонии.

Бережно высыпанные в чайничек листочки закружились в водовороте, разливая тонкий аромат. Завершив первый пролив и омовение пиал, я снова залил еще не полностью раскрывшиеся чайные листья подогретой водой и замер в ожидании. Тягостные мысли медленно покидали меня вместе с размеренным дыханием. Мелодичный звон фэнлинь[49] успокаивал ритмы сердца, даря необходимое умиротворение.

Наполнив пиалы, я подставил лицо танцующему ветру и сделал первый маленький глоток. Определенно, вкус Мао Фэна[50] в этом году был особенно превосходен. На языке разлились медовые нотки, а еле уловимые оттенки орхидей придали ему изысканности.

Вторая парная пиала с рисунком нежного цветка лотоса осталась нетронутой. Она стояла рядом, достаточно одного движения руки – и вот хрупкий фарфор уже у меня на ладони.

Я с усилием подавил рвущийся наружу тягостный вздох. Над некоторыми вещами не имели власти ни время, ни сила, ни сами боги.

– Вижу, вы не изменяете себе, генерал У.

Я неторопливо вернул пиалу на чабань[51] и слегка поклонился в сторону невидимого компаньона, а затем встал и поприветствовал нежданного гостя:

– Владыка.

Ли Цзиньлун закрыл глаза и, легко качнувшись с пятки на носок, медленно набрал полную грудь воздуха, а потом так же неспешно его выдохнул.

– Не смею нарушать священность этого места и самонадеянно прошу генерала У ненадолго покинуть его, дабы сопроводить меня через бесподобный сад.

Я прекрасно осознавал, что Ли Цзиньлун не стал бы нарушать мое уединение в такой день без веской на то причины. Мысли Небесного Императора часто витали выше облаков Тинсингуо, и никто даже не пытался понять их, предпочитая беспрекословно следовать странным приказам и полагаться на мудрость Ли Цзиньлуна.

– Как пожелает Владыка.

Мы вышли из беседки Безмятежного Лотоса и двинулись через извилистые тропинки к каменным львам, стоящим на страже у входа. Я питал особую любовь к созданному мной саду. Время здесь замирало словно по волшебству, душа находила убежище от суеты Тинсингуо, а дух ощущал свободу. Вот только сердце, вопреки стараниям, не могло достичь гармонии. Глупое, оно тщетно искало чего-то и никогда не находило.

Ли Цзиньлун остановился на мосту, перекинутом через зеркальные водоемы, и всмотрелся в блики на чешуе плещущихся карпов. Его взгляд стал задумчивым и немного мечтательным, а блестящее золото глаз подернулось легким туманом.

– Генерал У, вы же помните, как появился первый чайный куст печально известного Мао Фэна[52]? – Не дожидаясь моего ответа, Ли Цзиньлун продолжил: – Мудрецы из заоблачных гор считают, что тому, кто имел счастье видеть места, где он произрастает, нет необходимости искать по миру нечто более красивое. Я же считаю, что не чай наделяет смыслом некие вещи, но мы сами хотим, чтобы он стал их символом.

Карп плеснул хвостом, и брызги разлетелись по водной глади, оставляя после себя круги. Подобно этим кругам, слова Ли Цзиньлуна всколыхнули внутри меня давно отстоявшийся осадок, будто на дне пруда, заросшего лотосами, и теперь мутная вода смешивалась с кристально чистой, разрушая иллюзию безмятежности.

– Вы пришли, чтобы напомнить мне старую легенду, Владыка?

– Что вы, генерал У. – Ли Цзиньлун мягко улыбнулся. – Я бы не посмел отвлекать вас такой незначительной мелочью.

Нет, как раз он и мог бы так поступить – прийти в единственный день, когда я попросил меня не беспокоить, даже если весь Юньхай обрушится на головы жителей Фэнчжихай.

– Если рана закрылась, то следует забыть о боли. – Он провел кончиками пальцев по ограждению моста, будто пытаясь найти в них выщербину, и посмотрел на меня. – Однако нефрит с изъяном лучше, нежели обычный совершенный камень.

Я сделал усилие, чтобы подавить в себе нарастающее раздражение от того, как Ли Цзиньлун использовал излюбленные выражения, чтобы подтолкнуть меня к нужным ему выводам.

– Владыка, я ни на мгновение не сомневался в вашей мудрости, но не могли бы вы просветить меня, почему удостоили своим визитом именно сегодня?

Ли Цзиньлун спустился с мостика и прошел по тропинке с каменными фонарями к цветущим деревьям, неподвластным сменяющимся сезонам.

– До меня дошли слухи из Хэйдереса, что Ахимот остался жив и теперь готовит вторжение в Экнориан.

Ветерок, который раньше ощущался легким шелковистым прикосновением и дарил приятную прохладу, в мгновение ока стал слишком теплым и сухим. Я чуть не сбился с шага, услышав это известие из уст Ли Цзиньлуна. Если бы его произнес любой другой бог, то такое заявление вызвало бы только смех. Ахимот пал в битве тысячу лет назад, когда первый Верховный Жнец обманом присвоил победу себе, хотя решающий удар был нанесен одним из пяти сильнейших духовных мечей – Шигэтайяном, мечом Десяти Солнц[53], принадлежащим Повелителю Тысячи Вод. В Тинсингуо и Экнориане знают разные версии событий прошлого.

В Экнориане эту битву называли взлетом дракона[54] и присваивали победу Верховному Жнецу и королю Энделлиону, отдавшему свою душу за спасение людей. С годами образ жнеца, забирающего каждые сто лет потомка короля, перестали превозносить. Чем больше времени проходило, тем размытее образ героя становился, уподобившись демону, высасывающему невинные души.

В Тинсингуо правда была другой. Владыка Тьмы вторгся в Экнориан и устроил кровопролитную бойню. Повелитель Тысячи Вод в то время находился в Лимбусе вместе с обычными жителями Фэнчжихай и небольшой армией под моим командованием. Он принял удар Ахимота на