Лязгнула сталь, торопливо зашагали две пары латных сапог. Лармуд налетел на меня всей своей мощью, да вот только он специально не вёл настоящего сражения со мной. Я же имел совсем иные цели. Было общепризнано, что лерады в бою слабее лармуда. В одиночном сражении второй выйдет победителем, это знал каждый. Лерады были опасны своим количеством. Вот поэтому стражник столицы не думал биться со мной на равных, чтобы у меня был хотя бы шанс победить его. Но против бессмертных ему не выстоять никогда, сражайся он хоть со всеми благословениями своего Сакраарха. А потому мне хватило лишь сделать два манёвра, чтобы лишить его жизни. Первый – уклониться от его атаки, а второй удар в спину. Мой меч на миг объяло пламя зора, так что в броне исполина образовалась брешь, через которую и был нанесён смертельный удар. Громоздкое тело, закованное в латы, рухнуло наземь и не шевелилось, пока воскрешающая сила зелёной магии переиначивала дух лармуда. Так что вскоре Туонис поднялся с земли для того, чтобы продолжить нести службу близ врат столицы только теперь уже не Сакраарху, а Бэйну. Наши разумы соединились, и разораду было угодно, чтобы он оставался пока что здесь.

Столица выглядела так, как был запечатлён в памяти Осмаиса любой город Святой Империи: белокаменные постройки, широкие вымощенные камнем улицы, многочисленные патрули лерадов, довольно часто попадающиеся на глаза лармуды и чародеи. А меж ними спокойно ходили простые люди, чувствуя себя достаточно защищёнными. И, если смотреть на всё простым, физическим взором, то кажется, будто бы здесь, и в самом деле, обитает праведность, а взор преславного протектора всякой святости всегда устремлён на них. Но нет. Биликво́л, что идёт мне навстречу, неспроста выглядит счастливым. Он со своими подельниками только что совершили большое воровство, а теперь стремится повстречаться с ними, чтобы разделить добычу. Ава́дия выглядит совершенно невинной, однако на её счету уже великое множество измен своему супругу. Лерад Леденаил погряз в целом каскаде нечестия: взятничество, попустительство нарушению закона, злоупотребление алкоголем, клевета и ложь. Лармуд Сетопалил объят высокомерием и смотрит на всякого, кто не является могучим воздаятелем, как на нечисть, на грязь, которая не достойна жизни, из-за чего то, как он исправляет и наставляет на праведный путь, является крайне жестоким и неоправданным обращением со своими братьями. В отношении большинства можно сказать, что они погрязли в своих пороках и не желают исправляться. Более того, они так вовсе не считают свои дела пороками. Но это было лишь оправданием самих себя. К примеру, изменница Авадия обязательно осудит вора Биликвола, когда как другого человека, что совершает прелюбодеяние, она сможет оправдать. И наоборот – Биликвол скажет, что Авадию нужно предать мучительной смерти за её гнусный образ жизни. Но, если бы она украла чего-нибудь, он остался бы безмолвен, ведь никто не хочет осуждать себя. А, осуждая других с такими же пороками, как у себя, они, по сути, осуждали бы самих себя. Таково мышление человека. И в этом сокрыто самое большое их нечестие.

Много дней провёл я в Озентвалле, изучая людей, их быт, их мышление, а также способы, как приблизить своё поведение к них. Я отбрасывал нечестие, которым они все были заражены, пытаясь сосредотачиваться на том, в чём можно будет им подражать. Это было достаточно продуктивным методом их познания. Таким образом я мог созидать себя как человека, мог понимать великое множество аспектов их жизни, чтобы улучшать свои навыки подражания этим существам. Люди очень сложные, хотя и кажутся самыми ничтожными из народов, которые остались существовать сейчас. Изучение их сущности будет продолжаться ещё очень много времени. Я вступил в местный Орден святого взора и был достаточно радушно принят местными стражниками. Изучая их, я перенял множество качеств, которые необходимы для моей миссии. Конечно, в отношении некоторых аспектов моего поведения у них возникали вопросы, и не со всем они были согласны, а мою мрачность так вовсе считали признаком зарождающегося инакомыслия, но в целом я был принял ими, как свой. Что ж, это показало мне, над чем стоит работать: нужно научиться выражать жизнерадостный настрой ума также на своей мимике.

У меня была обязанность патрулировать определённый участок столицы, а в свободное время я был предоставлен сам себе. В такое время днём я ходил средь людей и старался подражать им. Ночью же сбрасывал маскарад и, скрываясь от посторонних взоров, пребывал в присущем нам одиночестве и безмолвии. В разорад я обратил также некоторых из наиболее достойных лерадов, вместе с которыми я нёс эту службу. Так что разорад мог слышать и видеть всё, что происходило в этом городе. А, когда Маноису удалось обратить в бессмертного одного из лерадов, которые несли службу в крепости фурука, нам открылось всё, что говорится в этих стенах. И стало понятно, что Тебентила, помимо великого множества проблем, беспокоят два вопроса: как им быть с сатлятагами и когда уже придут слухи о том, как ведётся сражение в Гибельной пустоши? Обратив ещё несколько приближённых лармуда-фурука, нам удалось выяснить, что на юго-западе от этой самой Гибельной пустоши располагается поселение, куда были отправлены все члены Ордена чёрной розы. Собрав их всех в одном месте, фурук облегчил таким образом себе задачу. Делами рыцарей скорби занимается один из них – Кристополк. Тебентил сумел подговорить его, чтобы тот нашёл способ лишить сатлятагов их магии в обмен на то, что ему оставят его жизнь и его магические силы, его определят в Орден чародеев и забудут о том, что он когда-то был поборником тьмы. Кристополк изредка держит фурука в курсе дел, направляя управителю западного Сэкроса магические послания, которые принимает местный чародей и расшифровывает их для лармуда. Из-за того, что в крепости фурука достаточно бессмертных, мы не пропустили очередного магического послания от Кристополка. Тем более, что мы легко могли отследить его ещё по эфиру, когда оно приходило к управителю. Таким же образом по эфиру можно было понять, откуда направлено это послание. Так что для нас в тот же миг было открыто место нахождения поселения, в котором, как в рабстве, держат воителей скорби. В том сообщении было сказано, что сатлятаги давно поняли намерения Святой Империи, однако готовы были принять свою участь, иными словами, готовы отказаться от своей магии, прожить свои остатки жизни и умереть. Всё это они объясняли тем, что Амалиила осквернила их тьмой, а потом просто выкинула. Им теперь некуда