- Святая Империя уже не та, что была раньше. Если уж тот, кто не состоит в ней и не является человеком, более праведен, нежели те, кто по своей природе должны быть такими, то разве может она зваться святой? И потуги мои как-то направить мысли порочных людей в правильное русло бессмысленны.

- Если человек не желает меняться, то и тысяча праведников не смогут побудить его к этому. А ты один возложил на себя миссию изменить тысячу.

- В этих словах прослеживается мудрость тысячелетий, а в душе – праведность первейших сатлармов, но не свет твоя сущность, и не человек ты. Тогда кто же?

Его слова показывали, что он погряз в раздумьях. Читая душу этого человека, словно раскрытую книгу, мы могли увидеть, что в нём нет фанатизма. А потому опыт познания человека мог подсказывать нам, что раскрытие моей сущности возымеет необходимые для нас последствия. Но всё это, опять же, было лишь опытом, а потому узнать наиболее точный исход его реакции было невозможно даже со способностью предвидения. Возможность заглядывать наперёд с помощью зора наиболее действенная только против несовершенных существ. Для того, чтобы предвидеть поведение существ, стоящих выше простых смертных, нужно нечто большее. И этот Виконт был из числа тех, кто стоит выше. После того, как стало понятно, что безмолвие затягивается, зазвучал мой ответ:

- В большинстве миров мы известны, как нежить. И мне ведомо, какой образ предстаёт перед тобой, когда ты слышишь это слово. Скажу лишь одно – часть из этого верна. Мы – тьма и смерть, мы – противоположность жизни. И всякий, кто наделён дыханием, не может сосуществовать рядом с нами. Но мы – некто больше, нежели просто восставшие мертвецы, ненавидящие жизнь. Мы – разорад, созданные из смерти, очищенные от скверны жизни и облечённые в праведность бессмертия. Наши прошлые грехи стёрты. А новая сущность защищает от их повторения.

Было очевидно, что органиста тронули мои слова, и его душа поколебалась. Сразу же возникло желание отвергнуть меня, попросить уйти и больше не возвращаться. Однако разумом он понимал, что перед ним не та нежить, которую он знает. Я с ним разговаривал, и ему отверзлись многие грани моей личности. Своим незрячим взором он видел мою праведность и чистоту. И это было основанием не просто для того, чтобы не отвергать меня, но так вовсе для того, чтобы продолжить беседу.

Так прошло несколько дней, в течение которых я приходил к нему, чтобы рассказать о разораде и о самом себе. Ему открылась моя история – история полководца, который получил от управителя приказание очистить страну от остатков чудовищ, которые раньше проживали тут, как со всем усердием я принялся обучать доверенных мне воителей. Но вот только Зорага нагрянул быстрее, чем я завершил это дело. И тогда-то мои глаза открылись – что чудовищами были как раз таки те, кто направлял меня. И я вместе со всеми своими воителями восстал против людей, но не пошёл на их города, потому что ночь смерти ещё не настала. Да вот только люди сами приходили ко мне. Приходили, чтобы отдать свои никчёмные души для служения тьме. Так моё воинство увеличивалось. И моя власть росла. Но вот, наступил момент нести смерть. Ночь мщения живым началась с того, что ко мне пожаловали пятеро гостей, а с ними был шестой – бог из Пустоты. Объединив нас всех, он дал нам новое видение и понимание. И после этого всё изменилось. Я стал частью разорада. Виконт очень сильно порывался вызнать самые глубины нашей сущности, чтобы ещё лучше понять путь разорада. Однако от его разума это было сокрыто. И хоть я ему не говорил и даже не намекал, но он догадался сам, что для обретения полного понимания не только нашего мышления, но и всего великого предназначения, он должен стать одним из нас. А, глядя на меня и осознавая, что я – бессмертный, что я – нежить, он не видел во мне признаков постороннего вмешательства, словно бы я – чья-то марионетка. И это развеивало все мифы, которыми обросла история о нас. И он почти что готов был решиться стать одним бессмертным. А мы готовы были принять его в наши ряды. Но осознание того, сколько в нём произойдёт изменений, всё же отпугивало от этой идеи. Но мы не торопили его. Я лишь продолжал изо дня в день приходить в храм Озентвалла, чтобы укреплять его решимость и продолжать взращивать праведную тьму в его душе. А непрестанные размышления, которыми он был объят, помогали ему принять это решение. Как и мы, он был праведен, а потому, находясь в окружении нечестивцев, он ощущал своё одиночество. А тем более недуг. Хоть он и научился обходиться без своего физического зрения, всё же его отсутствие было изъяном, из-за которого он не мог отправиться туда, куда ему хотелось. И ему приходилось маяться. А потому иногда в наших с ним беседах он спрашивал меня о различных изменениях, которые произойдут, если он обратится в разорад, если он будет воссоздан из смерти. И мои ответы также прибавляли ему желания стать одним из нас. Так что в одни из светлых столичных дней, когда мозаика храма отбрасывала на пол разноцветные блики, из жизни ушла праведная душа для того, чтобы взращивать свою праведность во тьме бессмертия.

- Тот, кто жаждет праведности и света, тот, кто воздыхает от нечестия и тьмы, приди к нам. Приди, чтобы встать в один ряд с теми, кто бросает вызов богомерзким тварям, чтобы изничтожать их. С нами – наш владыка Сакраарх. Он – протектор всякой святости и чести, он – великий светоносец и повергатель тьмы, он – истинный бог. Не страшись смерти, потому что тот, кто погибает за имя его, восстаёт, чтобы продолжать служить ему и радовать его милостивое лицо. Не страшись врага, потому что тот, кто идёт во имя света, получает и силы, чтобы ниспровергать тьму. Не страшись совершить ошибку, потому что тот, кто доверился Святой Империи, обретает путь совершенства и начинает с каждым разом совершать всё меньше ошибок. С нами – наш владыка Сакраарх, с нами – истинный бог.

С такими лозунгами первейшие сатлармы приходили к простым людям, чтобы обратить их в свою веру и набрать новых рекрутов. Сейчас всякий, кто услышит эти слова, станет держать подальше от тех, кто изрекает их. Но тогда всё было иначе. Доблестные лерады и могучие лармуды внушали