Я был таким человеком. Я и есть тот человек. Я умру таким человеком.

Как рассказал мне позже Алекс, он наблюдал, как я развернул снегоход, открыл дверь машины и что-то крикнул.

"Мы собираемся пойти...", - думает он, или что-то в этом роде.

Потом я спрыгнул со снегохода, но он видел, что тот движется. Он услышал, как я что-то крикнул, почти что закричал.

Это было: "Не сегодня, ублюдок".

Алекс сказал, что не понимает, что происходит.

С ужасом осознав, что снегоход едет за ним, но искренне не понимая, почему снегоход направляется именно к нему, Алекс успел быстро запрыгнуть обратно в "Раптор", но даже не успел закрыть дверь.

"О, черт, только посмотрите на эту штуку", - сказал Алекс. Сидя в грузовике, он включил задний ход и нажал на газ, не сводя глаз со снегохода, надеясь избежать встречного и, вероятно, разрушительного столкновения.

Дверь раптора была открыта.

Алекс говорит, что закрыл глаза.

Позже он сказал мне, что единственной его мыслью, когда снегоход приближался, было: "Пожалуйста, побыстрее".

На самом деле он произнес эту фразу вслух тоже четыре или пять раз. "Пожалуйста, побыстрее. Пожалуйста, побыстрее. Пожалуйста, побыстрее. Пожалуйста, побыстрее. Пожалуйста, побыстрее".

Он знал, что его раздавят насмерть. Пожалуйста, быстрее. Пожалуйста, быстрее. Пожалуйста, быстрее. Пожалуйста, быстрее. Пожалуйста, быстрее. Я не могу представить себе, какой это ужас, и в ретроспективе это подчеркивает мою необходимость действовать, хотя я не могу его слышать, потому что я нахожусь в совершенно другом мире опасности.

Машина проехала. Я лежу лицом в лед.

Я считаю, что информация - это ключ к тому, чтобы избежать своих страхов.

У меня нет информации, чтобы понять, что именно произошло.

У меня нет никакой информации о том, в каком состоянии находятся мои кости, мое тело, только то, что его постигла большая беда.

Вместо этого у меня есть только немое неверие, отступление от разума, животный шок и это, моя необъяснимая новая реальность.

Возможно, это правда, что я отключился на несколько секунд; точно сказать не могу. Часть моего мозга, которая могла бы вместить информацию, стерлась, как мозг пересмешника, заново разучивающего и заново свою песню. Так много костей сломано. Рана в моей голове заливает лед и асфальт свежей яркой кровью.

Мой левый глаз больше не держится на орбитальной кости.

Допустим, я ненадолго потерял сознание. Это не имеет значения. Помимо всего этого, теперь в игру вступило нечто еще более фундаментальное.

Главное, что я не дышу.

Я не дышу, потому что не могу дышать. Я пытаюсь, но обычное, инстинктивное, бездумное дыхание, которое я считал само собой разумеющимся, теперь исчезло. Я знаю, что это проблема, потому что если вам приходится пытаться дышать, это обычно означает, что вы не можете дышать.

Я не могу дышать. Я задыхаюсь.

Мне нужно отправиться на поиски самого главного, что есть в жизни: моего следующего вдоха.

Я всегда очень внимательно относился к своему дыханию. Когда-то у меня в квартире на стене висели плакаты с гравировкой: "Не забывай дышать". Когда я открывал свой телефон, первым, что я видел, было то же самое сообщение, которое я набрал на главном экране: "Не забывай дышать". Дыхание было моим великим антистрессором. Когда я нервничала перед прослушиванием, я делала контролируемые вдохи, визуализируя что-то заземленное, например дерево в земле. Мы все проходим через вещи в нашей жизни, которые вызывают у нас стресс, которые делают нас несчастными, выводят из себя, заставляют грустить - и для борьбы с ними я обнаружил, что использую осознанное дыхание. Мне не нужен валиум; мне нужен глубокий вдох, или несколько, или десять минут; мне не нужен удар от косяка: просто дышите. Гораздо лучше довериться своим легким, чем наркотику. А с помощью дыхания вы укрепляете свои отношения с телом, потому что дыхание устраняет боль. Это работает.

Все это я принес в тот момент.

Учитывая то, насколько плохой была ситуация, представлять себе худший сценарий кажется нелепым, но на мгновение представьте, если бы снегоход не проехал мимо меня за пять секунд. Представьте, если бы он врезался в Raptor и заглох вместо того, чтобы протолкнуть грузовик Ford дальше в сугроб - что и произошло, - эти средневековые стальные гусеницы, эти шесть вращающихся колес, эти семьдесят шесть стальных лопастей, эти 14 000 фунтов машины продолжали бы вращаться на месте, бесконечно измельчая меня и превращая мое тело не более чем в фарш. Среди множества чудес, слава Богу, у снегохода было достаточно расстояния, чтобы продолжать движение, чтобы толкать этот F-150, толкать его, по сути, вбок и в снежный завал. Потому что я все еще находился под гусеницами, когда снегоход врезался в "Раптор", но ничто не остановило его поступательное движение, по крайней мере достаточно долгое, чтобы мое тело осталось лежать на обледенелой подъездной дорожке в виде осколков.

Чудовище от меня отцепилось. В те секунды, когда я мог потерять сознание, снегоход продолжал свое агонизирующее шествие. Сколько я ни старался, мне не удалось его остановить; мой крик "Не сегодня, ублюдок" повис в резком январском воздухе как жестокое напутствие. Огромная масса машины с грохотом надвигается на "Раптор", и огромная лопасть снегохода плотно закрывает дверь. Алексу удается вырваться на считанные секунды - снегоход впечатывает Алекса и "Раптор" в сугроб и дерево, но на этом все и заканчивается.

Алекс, находящийся в кабине грузовика, не раздавлен, хотя он смотрел смерти прямо в лицо, и она казалась ему не более чем огромным снежным отвалом, вышедшим из-под контроля.

Часть одежды Алекса попала в закрытую дверь "Раптора", но он остался жив. Это было действительно "быстро", но не более того. Мой племянник жив. Но я ничего об этом не знаю; вместо этого я тону на твердом льду, мои легкие не наполнены, мое дыхание мертво.

Из кабины "Раптора" Алекс видит, как я лежу на льду позади снегохода. Он не может понять, что произошло. Он видит растущую лужу крови, вытекающую из моего затылка. Он начинает выкрикивать имя.

Меня зовут.

Алексу приходится выпутываться из одежды, которая застряла в дверце грузовика, захлопнутой снегоходом. Ему удается выпутаться из комбинезона, и он остается в одних трусах. Держась одной рукой за снегохода, а другой за "Раптор", он выбрасывает свое тело из грузовика на обледенелую землю и бросается к тому месту, где лежу я.

Он смотрит на меня, пораженный этим зрелищем. Он все еще не может понять, что произошло. Но по одному только взгляду он понимает, что