клира не признала такого решения: с Протерием прекратили общение влиятельный александрийский пресвитер Тимофей Элур и диакон Петр Монг[173]. Протерий, который при Диоскоре полностью разделял позицию последнего относительно законности решений Эфесского Собора 449 г. и нелегитимности Халкидона, став патриархом, изменил свое мнение и, пользуясь поддержкой центральных и египетских властей, начал гонения против приверженцев Диоскора[174].

Ожидаемое негодование значительной части паствы вызвало и поведение Ювеналия Иерусалимского, равным образом принявшего участие и в Эфесском Соборе 449 г., и в Халкидонском Соборе 451 г., причем занимавшего в этих двух случаях противоположную позицию по основным обсуждаемым пунктам. По словам его противников, Ювеналий, будучи сторонником Диоскора и отвергая «Томос» папы Льва как несторианский, отправляясь в Халкидон со своими епископами, клятвенно заявил, что будет твердо стоять за «правую веру», однако потом, поддавшись на уговоры и обещание императора Маркиана содействовать созданию иерусалимской автокефалии, предал Диоскора и подписал вместе со своими епископами акты Собора.

В Иерусалиме протест против этих неожиданных действий Ювеналия был поддержан сторонницей Диоскора, живущей в Александрии на покое императрицей Евдокией[175], к которой явился некий монах Феодосий и с ее помощью, а также при поддержке других многочисленных иерусалимских монахов настроил население против Ювеналия. Когда Ювеналий вместе со своими сторонниками вернулся из Халкидона, Феодосий вместе с иерусалимскими монахами[176] напомнил ему о клятве и потребовал отречься от всего, что тот сделал в Халкидоне, анафематствовав этот Собор[177]. Ювеналий отказался это сделать, после чего монахи заявили, что более не принимают его. Под их давлением Ювеналий был вынужден бежать в Константинополь, а монахи и народ принудили Феодосия занять патриарший престол. Феодосий начал рукополагать новых епископов взамен тех, кто подписал акты Халкидонского Собора: в частности, им был рукоположен во епископа Газского ставший впоследствии знаменитым Петр Ивир[178]. На патриаршем престоле Феодосий продержался более полутора лет[179].

В 453 г. Ювеналий вернулся в Иерусалим, сопровождаемый комитом и солдатами, которые имели поручение от императора арестовать Феодосия, восстановить на кафедре Ювеналия и помочь ему в низложении епископов, поставленных Феодосием. Против поддерживающих Феодосия монахов комиту пришлось применить силу, поскольку те категорически отвергли как Ювеналия, так и предложение принять Халкидонский Собор[180]. Низложенный Феодосий после этого еще некоторое время странствовал в пределах Палестины и Сирии, ведя агитацию против Халкидона, после чего по доносу халкидонитов был схвачен и посажен в тюрьму, в которой и скончался[181].

На Иерусалимском патриаршем престоле был восстановлен Ювеналий[182]. До сентября 454 г. он направил папе Льву послание с известием о своем возвращении на Иерусалимский престол и в ответ получил послание папы, в котором тот хотя и поздравляет Ювеналия, однако упрекает его за переменчивость позиции в прошлом[183].

В Египте в 452 г. сложилась еще более острая ситуация: несогласные с Протерием епископы, члены александрийского клира и монахи стали тайком собираться в монастырях; не признавая Протерия, они за богослужениями продолжали поминать имя Диоскора. Вскоре дело в Александрии дошло до открытого мятежа: начались беспорядки в городе, и городские власти для защиты Протерия были вынуждены применить войска. Выступивший против бунтовщиков отряд был оттеснен и блокирован в старом храме Сераписа, после чего храм подожгли. Высланные затем императором новые две тысячи солдат, подавляя мятеж, позволяли себе бесчинства по отношению к гражданам города. Предводители бунтовщиков прибегли к радикальной мере: с целью оказать давление как на египетское, так и на центральное правительство они организовали блокаду александрийских портов, из которых вывозился в Константинополь хлеб. Ответные шаги, предпринятые августалом Фролом, в том числе запрет до конца бунта на функционирование городских бань и цирка, а также перенос хлебных складов в Пелусий, в сочетании с жесткими полицейскими мерами временно снизили напряженность[184].

Ситуация в Палестине и Египте чрезвычайно беспокоила папу Льва, который, однако, признавал, что имеет об этих событиях весьма смутное представление[185]. Положение сторонников Халкидонского Собора повсеместно на Востоке ухудшалось также в силу того обстоятельства, что до марта 453 г. Лев, главный зачинщик Собора, так и не дал подтверждения его деяниям. Лишь 21 марта 453 г. было составлено послание к отцам Собора, в котором римский понтифик признавал все вероучительные определения Собора, однако отвергал все, что составляло, по его мнению, нарушение jura Ecclesiarum и канонов Никейского Собора, т. е. определения, касающиеся Константинопольской Церкви[186]. Ситуация в Египте для папы Льва стала яснее после получения им в конце 453 г. письма Протерия, в котором тот, в частности, изложил наконец свою позицию по вероучению[187]. 10 марта 454 г. Лев направил Протерию ответное послание, где констатировал полное совпадение позиций Рима и Александрии в вопросах вероучения. Кроме того, папа попытался заручиться поддержкой Протерия в своем противостоянии с Анатолием Константинопольским по вопросу привилегий столичной кафедры[188].

Получение послания Протерия и установление общения с Александрийской Церковью были для папы крайне важны, поскольку до тех пор Протерий не высказывал однозначной поддержки Халкидону и не вступал в общение с папой. Сам он, как и папа Лев, не участвовал в деятельности Собора, а египетские епископы в Халкидоне отказались подписывать определения Собора, сославшись на отсутствие у них главы после низложения патриарха Диоскора. По-видимому, необходимость борьбы с партией оставшихся верными Диоскору клириков и мирян Александрии заставила Протерия заручиться дополнительной поддержкой со стороны папы Льва и вступить с ним в общение на основе признания определений Халкидонского Собора. В этой связи папа Лев счел необходимым ознакомить александрийцев с текстом своего «Томоса», содержание которого, по его словам, искажалось «некоторыми еретиками», клеймившими его как несторианское. С просьбой сделать точный перевод «Томоса» на греческий язык и отправить его правителям Александрии папа Лев обратился к императору Маркиану[189].

Очередной виток кризиса пришелся на 455 г., начавшись уже после того, как в ссылке скончался низложенный Диоскор[190]. Император Маркиан воспользовался этим, чтобы примирить партию Диоскора с Протерием и попытаться провести в Египте повсеместное принятие решений Халкидонского Собора. Силенциарий Иоанн[191], посланный императором в Александрию, вступил в переговоры с противниками Протерия во главе с Тимофеем Элуром и принял от них челобитную к царю, в которой были изложены многочисленные жалобы на Протерия. Иоанн доставил челобитную в Константинополь, где она была рассмотрена Маркианом, который, однако, не успел принять по ней решение, поскольку в январе 457 г. скончался[192].

Со смертью Маркиана и воцарением Льва (457–474) положение Протерия ослабло. В Александрии возобновилась агитация в пользу Тимофея Элура и против Протерия. Когда в городе стало известно о смерти Маркиана, сторонники