спугнул ее квартирантов. Долгое ее отсутствие покажется подозрительным — смоются.

Худышкин пожал плечами:

— Мне о них ничего неизвестно было. Я Гапку брал, — он постучал ребром ладони по шее. — Вот она где у меня сидит.

— Кто они, эти квартиранты, выяснил?

— Гапка знает их только по кличкам: Пахан, Паханша и Сырок. Две недели назад приехали из Каслей. А может и врет. Жох бабочка. Давно по ней тюрьма плачет.

Горохов посмотрел на часы:

— Не думаю, что опоздаем, Луппа Ксенофонтович. Нет еще и десяти. Надо только спешить.

Через пятнадцать минут группа сотрудников уголовного розыска с Гапкой в кошевке и пять конных милиционеров мчались на окраину заводского поселка. Операцию возглавлял Георгий Горохов.

Лошадей оставили за два квартала и стали окружать усадьбу спекулянтки Покидовой. Гапку сопровождал Лобастов.

— Ты, тряпичница, — Лобастов ткнул женщину револьвером в поясницу, — если пикнешь лишнее, решето из тебя сделаю.

Гапка поднялась на крыльцо, выдернула из веника прутик, сунула его в щель и откинула внутреннюю щеколду двери. Лобастов отстранил ее и вбежал в избу. Следом вошли три милиционера.

Искали на печке, под кроватями, на полатях, обшарили голбец...

— Н-ну, гнида, — рассвирепел Лобастов. — Ты что же это?

Но Гапки в избе уже не было. Оставленная без присмотра, она вышла во двор и, бросив Горохову: «Я сейчас, мне до ветру», кинулась в конюшню. Там она вылезла через пролом в задней стене и побежала к стоящей на задах огорода бане. Горохов и милиционеры, увязая в сугробах, бросились за ней.

Гапка заорала:

— Васька! Пахан! Мильтоны наехали! Бежите!

Из бани раздался выстрел. Гапка завизжала и поползла на четвереньках к заплоту. Милиционеры зарылись в снег. Завязалась перестрелка.

Лобастов со своими милиционерами обошел баню проулками и отрезал бандитам отход к торфянику.

На выстрелы прискакал полувзвод конной милиции. Через полчаса все было кончено. Пахан не захотел сдаваться и застрелился. Из бревенчатой бани, занесенной снегом до самого оконца, вытащили его труп и раненую женщину — Паханшу. Сырок вышел сам, бросив к ногам Горохова наган с пустым барабаном и без шомпола.

Позже эксперт М. М. Любавский дал заключение: «...шомпол, найденный на месте убийства работника ресторана Семена Гуляева, является деталью револьвера № 12747, изъятого у бандита Василия Бельского по кличке Сырок. При экспериментальной стрельбе шомпол при четвертом и шестом выстрелах обязательно выпадал...»

Улица называлась Береговой

Полуистлевшие листы районной газеты «Ударник» за 1931 год. На первой полосе заметка, набранная крупным шрифтом:

«В ночь на 18 апреля зверски убит председатель Сухоложского поселкового Совета, выдвиженец из рабочих Уфалейского завода тов. Шулин. Убийцы в количестве пяти человек арестованы, ведется следствие. Нити убийства ведут к кулацкой мести... В ответ на убийство Шулина организуем новые ударные бригады и колхозы! Убийцы, выполнившие дело классового врага, должны быть расстреляны. Так сказали рабочие Сухоложья»[16].

Наступление социализма шло по всему фронту. Индустриализация осуществлялась с невиданным размахом. Энтузиазм рабочего класса охватил и трудовое крестьянство. В деревне началась сплошная коллективизация, а 5 января 1930 года ЦК ВКП(б) принял постановление «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строю», в котором получила закрепление политика ликвидации кулачества как класса.

Именно в те дни коммунист Федор Петрович Шулин, тридцатилетний слесарь Уфалейского завода, в числе других двадцати пяти тысяч рабочих, по путевке партии уехал в деревню. Трудящиеся Сухого Лога избрали его председателем поселкового Совета.

Улица вдоль реки Пышмы в Сухом Логу носит теперь имя Шулина. Раньше она называлась Береговой. По ней на рассвете уходил в Совет Федор Петрович, а возвращался далеко за полночь. Дел было невпроворот.

Сухоложцы полюбили молодого, энергичного председателя. К нему в Совет шли и стар и млад. Шли со своими думами, горестями, заботами.

Но не всем Шулин пришелся по душе. Особенно братьям Михаилу и Ивану Ефремовым. Михаил имел два дома, пять лошадей, четыре коровы, ежегодно засевал двенадцать гектаров пашни. Засевал не своими руками, конечно. На постоянной работе держал двух батраков и нанимал еще пятнадцать сезонных рабочих.

Матерым деревенским эксплуататором был и его брат. Таким же мечтал стать сын Михаила — Иван Ефремов.

Ефремовых раскулачили. Они затаились в бессильной злобе, посылая на голову Федора Шулина проклятья и обдумывая планы мести.

— Для тебя копил и берег добро, — говорил Ивану отец. — Это Шулин сделал тебя нищим.

Иван — не маленький. Двадцать один год. И без отцовских наущений он уже определил свое отношение к Советской власти. У него имеются свои счеты с ней. В 1929 году Иван работал на строительстве цементного завода — возил камень. В карьере нагружал, а на стройку не привозил — сваливал по дороге в речку.

— Вот вам стройка, вот вам новая жизнь, — злорадно посмеивался кулацкий сынок.

Милиция поймала его на месте преступления, судили. А потом еще и раскулачили.

— Убью Шулина, — грозился Ефремов.

Под стать себе подобрал и дружка — Ивана Толоконникова, колчаковца в прошлом. Они-то, эти двое, зверски расправились с коммунистом Федором Шулиным.

Гибель председателя поселкового Совета от рук кулаков всколыхнула всю Уральскую область. На предприятиях проходили митинги и собрания.

Ни выстрелы из-за угла, ни поджоги, ни угрожающие анонимные письма — ничто не могло запугать тех, кто строил новую жизнь. Бедняки, а за ними и среднее крестьянство все охотнее шли в колхозы. Это не устраивало деревенских эксплуататоров, и они старались мстить, где только можно. Поэтому Народный комиссариат внутренних дел РСФСР в марте 1930 года обязал органы уголовного розыска проявлять высокую бдительность в отношении кулаков, вести беспощадную борьбу с теми, кто открыто выступал против Советской власти и ее законов. В те годы были изданы различные документы, которые обязывали уголовные розыски самым решительным образом перенести центр своей деятельности в область предупреждения преступлений, всемерно опираясь в этой работе на трудовое население деревни, главным образом на батраков и бедняков. Угрозыски должны были установить постоянное наблюдение за кулацкими и примыкающими к ним элементами, постоянно информировать о их преступных выступлениях.

Кулаки скрывались, объединялись в банды. В некоторых деревнях происходили кровавые стычки между кулаками и членами артелей. Без сопротивления кулаки не сдавали своих позиций.

Органы милиции, которым вменялось в обязанность предупреждение и ликвидация бандитских выступлений и уголовных деяний кулачества, поддерживали тесную связь с партийными, советскими и общественными организациями и учреждениями, чтобы постоянно иметь необходимую информацию о жизни в деревне и согласованно с ними осуществлять намеченные мероприятия.

Имея четкое представление об