Провожатым опять пришлось таить в усах улыбки — изменник и простолюдин сейчас от аристократа высоты Алвини слова чести требует?

Под кожу Хавьера бросилась новая волна жара, он даже не смог понять — сказалось волнение или неподвижный Диего швырнул какие-то предупреждающие чары.

— Здесь он меня сегодня же добьет, — перешел арестант к мольбе магистру в спину.

— Куда мечтаешь? — спросил Диего, обернувшись без охоты.

Хавьер сглотнул и глазами показал на стражей за собой. Посторонние уши мешали ему и в этом.

Узника магистр не боялся — тот и прежде был только гениальным артефактором, в живых же чарах смыслил мало. Теперь, размазанный по стулу с античарными браслетами он гляделся еще менее опасным.

Однако, ситуация начинала раздражать — в интересах жертвы как можно скорее выдать имя заказчика покушения, а он только тянет время. Кого настолько страшится в этих стенах? Или что это за игра?

Движением подбородка Диего выслал обоих стражей и секретаря за дверь. В кабинете они с узником остались наедине, шум улицы и приемной магистр отрезал куполом. Опустилась тяжелая тишина, и редкие звуки в самом кабинете стали звонче.

— Где ты присмотрел себе место? — снова спросил Диего неприятным отчетливым голосом.

Прополощенный после отравления Хавьер пытался сесть прямее, но ему не удавалось. Он стер со лба болезненную испарину, оцарапался браслетом, еще больше сморщился и пробормотал названия нескольких тюремных крепостей на дальних рубежах империи.

Надежные казематы — но Диего, разумеется, выбрал одну из тех, что предложены не были. Он вернулся за свой стол и принялся молча писать приказ о переводе арестанта. Слушая скрип черного пера и шелест минутной стрелки, Хавьер то и дело вздергивал с трудом удержимую голову.

Диего поставил оттиск своего перстня, вернулся и поднес бумагу к слезящимся глазам Хавьера, позволяя тому проморгаться и прочесть название старого замка на северном острове. Даже для тюремщиков условия там были не медовые. Узник скривился, но кивнул покорно. Магистр неторопливо сложил письмо и убрал в глубокий ящик, запираемый личными чарами.

— Полежит у меня: достанем твои доказательства и после еще посмотрим, — сказал он. — Переночуешь в другой камере, я установлю защиту сам. Говори теперь.

Хавьер со свистом втянул воздух. Он держался даже упорнее, чем при первом допросе — пожалуй, по-настоящему страшился добавки от фигуры, которую сумел тогда укрыть.

— У меня дома, на втором этаже, в спальне, — наконец, добрался он до сути. — Разбейте фарфоровую кошку — внутри хранится камень со слепком разговора. Голоса вы без труда различите магически.

«Даже Хавьер украшает спальню кошками!» — саркастично умилился внутренний Диего.

Внешний, однако, этим обещанием сокровищ не удовлетворился.

— Имя? — бросил таким тоном, что Хавьеру стало ясно — добром вопрошает в последний раз, увиливать уже не выйдет.

Снова сглотнув, он зыркнул в окно на общий внутренний двор трех Приказов, прилаженных друг ко другу подобием квадрата. Крыльцо Оружейного было видно отсюда яснее всего, и на нем по обычаю топтались праздные служаки.

— Ваш оружничий, — едва слышно сказал Хавьер. — Флавий Терини, младший сын императора.

Глава 11. Речная прогулка

В Итирсисе: 3 августа, четверг

Письмо Алессану подали во время класса математики. Надежда увильнуть от вычислений возросла, когда сложенный лист оказался чистым. Воспарив, юноша прижал собственный перстень к печати отца, и бумага вернула утаенный текст:

«Нужны твои глаза и уши. Отходят в полдень.»

Отдельным официальным свитком приложен был пропуск на имя начальника охраны прогулочной яхты императора.

Лис нахмурился: кто и куда идет сегодня на «Фортуне»?

Извинившись перед математиком вежливо и с почти неприличной радостью, юноша ворвался в свою гардеробную. Камзол выбирать не осталось времени — схватил первый же, белый с серебром, годный для высоких встреч, расправил перо на шляпе, а сапоги пришлось полировать уже чарами, слетая с крыльца. Секретное письмо от Диего белым пеплом укрыло комплексные числа.

Алессан успел — «Фортуна» стояла у причала и готовилась к речной прогулке по Итирсе.

— Тассирскому принцу город покажут, — пояснил начальник охраны у широкого трапа, изучая пропуск.

— Его величество?..

При всей высоте происхождения, юноша не был представлен императору Максимилиану и видел того лишь в толпе площадных церемоний.

— Не изволил присутствовать.

Седой полковник знал сына Диего в лицо, но для порядка взялся пробовать печать Земского приказа служебным артефактом.

Томясь, юноша обернулся на судно. Яхтой оно звалось по традиции — никогда на нем не стояли мачты. «Фортуну» конструировали для прогулок по пригородным рекам, плавный ход ей обеспечивали два подтянутых мага из морского корпуса.

Паруса в Ладии давно уже ставили только на боевых и крупных торговых судах — если чародеи пострадают в опасном пути, можно идти по старинке. Однако для движения через Итирсис таким великанам приходилось ждать ночного разведения мостов.

Юркая «Фортуна» могла ходить в любое время. Она и без белых полотен казалась нарядной: невысокая, просторная, отделанная золотом и черной древесиной.

Принц в пестрых шелках красовался у ближних перил. Чалмы не носил («разве это жара?»), зато кольца бликовали на солнце больнее, чем быстрая речная рябь — Алессан с одним фамильным перстнем нашел себя убогим нищим.

Окруженный свитой и столичными вельможами, Селим указывал на Гильдию моряков, живо говорил по-ладийски и был непомерно смешлив.

За ним ли послал наблюдать отец?

— Хорошей прогулки, Алессан Диегович, — въедливый полковник, наконец, одобрил пропуск. — Мое почтение батюшке.

Обрядившись в лучшую улыбку, молодой Алвини взмыл на борт и раскланялся с кем только мог.

Ладийцы были представлены верхушкою Посольского приказа, молодцами в шлемах дворцовой гвардии, тремя музыкантами, командой корабля и лакеями. К разгадке это не приблизило: едва ли кто-то среди них настолько неблагонадежен, что Диего даже не потрудился уточнить наказ.

Явление молодого аристократа в кругу приняли как должное. Он был представлен гостю, удостоен мимолетного кивка и тотчас же всеми забыт. Отступивши за спины, Лис ощупал взором поле для назначенных маневров.

Почти вся палуба отведена была для отдыха господ, лишь в кормовой части еще высился привычный командирский мостик с позицией для магов-навигаторов. Под ним у каюты капитана жалась неприметная кухня, а на носу голубой шатер укрывал кофейные столики.

Вглядевшись под его мягкую тень, Лис вдруг уразумел, зачем он здесь.

На носу, облокотясь на леер, мрачно хоронился от внимания царевич Флавий.

«Вот оно.»

Бывший пленник и тассирский принц на одном борту.

Наверняка человек отца сегодня зорко присмотрит за ними, но нужен и взгляд посвященного в тайну женитьбы — без этого осторожную замкнутость Флавия могут указать в отчете подозрительной.

Царевич смотрел на воду, от