него самого почти ощутимо исходили волны гнева. Надо думать, сегодня он катается не слишком добровольно.

Подойти? Алессан вторично оценил расстановку.

Флавия и Селима разделила почти вся палуба, и ни один из двоих не выказал желания приблизиться. Дипломат был совершенно захвачен своей языковою практикой: отмечал то одну, то другую деталь широкой людной набережной, вызывая улыбку свиты. Царевич, кажется, боролся с влечением выпрыгнуть за борт.

В раздумья ворвался сигнал об отходе.

По звучной команде капитана первый маг заступил на дежурство — швартовы тотчас же взметнулись от пристани и легли на борт безупречными кольцами. «Фортуна» тихо толкнулась, зашуршала лопастями движущих колес по бокам кормы и отдалась родной стихии. Скрипка, флейта и арфа в центре палубы поддержали начало пути торжественной фугой.

Едва задвигался пейзаж, слово аккуратно перенял глава Посольского приказа.

Полился отработанный рассказ о первом периоде роста столицы вокруг замка на реке (принца более увлекли заметки о страшных наводнениях), и через несколько минут Алессан счел возможным покинуть группу. Не пряча поступи, он обогнул столики под навесом и замер в шаге от спины отшельника.

— Ваше высочество?

Флавий обернулся с резкостью, но тут же смягчился: лицо племянника, очевидно, оказалось неожиданностью из приятных.

— Алессан, — даже улыбнулся он, протягивая руку. — Тебя-то за что сюда сослали?

— Прогулку по Итирсе в вашем обществе я не назвал бы повинностью, — возразил юноша любезно.

Ясный день и впрямь обещал, что увеселение для союзников пройдет весьма достойно. Отсутствие ветра магам не помеха, музыканты очень старательны, а на столы уже несут фарфор и серебро.

Царевич, вероятно, не был голоден.

— Я предпочел бы работать, — вновь потерял он добрый настрой, — но его величество нашел забавным определить меня сегодня в делегацию.

Оба знали, что решение императора было отнюдь не шуткой — первая встреча принца с царевичем закончилась быстро и не позволила сделать выводы.

— Вас как будто не слишком сегодня тревожат, — заметил Алессан.

Памятуя сплетни о том столкновении, он скорее ждал видеть тассирца удушающе внимательным к царевичу.

— Это и странно, — ничуть не радостно ответил Флавий. — Он приветствовал так, точно мы едва знакомы.

— Так пренебрежительно?

— Так учтиво.

Алессан вновь обернулся на принца, ища ответа, но вся делегация увлеченно любовалась башнею Гильдии магов — ее строгий полет над крышами числился одним из древних символов Итирсиса.

— Принц решил насладиться прогулкой?

Юноша, конечно, говорил приличий ради. Селим не прост — это ясно обоим, но коли тебя отправили присматривать за кем-то, странно вслух призывать его «будьте бдительны».

— Я намерен сделать то же, — заявил Флавий. — Отчего мы всегда смотрим на город, лишь когда нужно показать его гостям?

Лис окинул взором линию домов с цветочными террасами — что он тут не видел? Итирсис красив, особенно с реки, но разве для этого нужно как-то отдельно смотреть? «Фортуна» шла вдоль самых центральных улиц, каждый камень тут ведом ему хоть на глаз, хоть на ощупь.

— Когда я уезжал, здесь были здания пониже, — продолжил его высочество. — Представь, я даже застал последнюю лавку цирюльника — парики уже выходили из моды, но дамы постарше от них отступать не желали.

— Моя бабка еще хранит тот самый, в котором прибыла в Ладию, — не смог остаться серьезным Лис. — Но на приемы перестала надевать.

— Мне, пожалуй, тоже придется заняться гардеробом, — с неохотой признался Флавий. — Ни одной шляпы из тех, что не будут осмеяны вами, юнцами.

Алессан промолчал, заметив другое — помимо Селима на палубе только Флавий не прятал головы от солнца. Каковы бы ни были причины, это рождало сходство.

— Шляпники еще живут на Заречной? — его высочество старался говорить беззаботно.

Лис качнул пером.

— Не доводилось их там видеть. Свет предпочитает тот салон, что на углу Соборной площади.

Флавий кивнул, но понадеялся, что вопросы моды удастся оттянуть еще немного и потом с выдохом переложить на плечи Леоноры. Пока обойдется парой слегка перешитых камзолов. Вон, и по набережной некоторые гуляют безо всяких шляп.

По мостовой пронесся экипаж, едва не зацепив замешкавшейся леди. Ее кавалер, которому следовало сменить руку и закрыть спутницу со стороны дороги, разразился бранью вслед неосторожному кучеру. Шляпа последнего кроя ничуть не мешала ему использовать многие старинные обороты.

— Мода сменилась, а люди прежние, — несколько даже успокоился его высочество.

Алессан полагал себя представителем нового племени, и вердикт о неизменной человеческой природе совсем его не вдохновил.

— Всегда есть те, кто позорит свое сословие.

Позади опять раздался скорый говор принца. Флавий на миг задержал дыхание, оглянувшись, но Селим все еще стоял у борта, и веселость его относилась к той же сценке с экипажем. Гость не выказывал и доли интереса к покинувшему их царевичу, хотя поведение последнего отдавало дипломатическим скандалом. Ожидавший натиска Флавий обманулся и оказался теперь в странном положении забытого бунтовщика.

С прогорклым ощущением подвоха царевич вернул свой взор вперед, и вдруг родные места одарили новым теплым воспоминанием.

— «Магово ристалище». Отметился? — спросил он почти с мальчишечьей хитринкой.

Неприметный чугунный мост, под который шла «Фортуна», носил иное имя, но местные давно его забыли, полагая полем битвы гордецов — притом битвы таинственной и безмолвной.

«Ристалище» открывало свою суть ночью, когда поднимало створы и с изнанки оказывалось вдруг усыпано ювелирными шедеврами. Кольца, броши, кулоны были накрепко впаяны во всю нижнюю поверхность моста, маняще сверкая под фонарями. Достать их, впрочем, удавалось редко.

История этого расточительства брала начало полвека назад — какой-то юный чародей на спор впаял туда свое кольцо, да так, что ни бедняки, ни друзья-маги не сумели его вытащить.

Седмицей позже под мостом сияла уже дюжина колец с гербами высоких домов, демонстрируя умение наследников распределять заряд и ставить защиту на свою отметку. Попрошайки полночи проводили в попытках вытащить дармовые сокровища. Скоро пронюхав расклад, они волокли добычу не скупщику, а прямиком другим аристократам, лучше соперникам — те покупали дороже. Криворукого чародея укрывал позор: не умеешь защитить — не лезь! Магистры, конечно, могли бы разом поснимать весь этот золотой фонд, но в молчаливом соглашении не трогали арену отпрысков.

За полвека традиция окрепла, каждый уважающий себя маг, поднаторев, оставлял под мостом свою отметку. Предпочитали золотое кольцо с различимым гербом, но годилась любая ценность — важно лишь встроить код, прямо указующий владельца.

Алессан поднял голову. Галерею тщеславия можно было различить в деталях — невообразимо пестрая, она лишь кое-где она зияла дырами от вынутых колец.

— Мое левее, — улыбнулся он.

«И жемчужная заколка Леи, — различил он магию знакомого автографа. — Когда успела?»

Детьми они хотели отмечаться вместе, Лис даже помогал