Марилейф, первый врач короля, человек весьма богатый и не очень воинственный, находился тогда в Туре, проездом из Суассона в Пуатье, родной его город. С ним было мало народу, но много пожитков, и молодым воинам, товарищам Меровига, не было ничего легче, как схватить Марилейфа в его гостинице. Они действительно вошли туда внезапно и жестоко избили миролюбивого врача, который, по счастью, успел убежать и скрыться, почти нагой, в соборе, оставив во власти грабителей свое золото, серебро и прочие пожитки[198]. Сын Хильперика нашел, что вся эта пожива недурна, и, довольный проделкой, которую сыграл со своим отцом, счел себя достаточно отомщенным и хотел явить милосердие. По просьбе епископа, он приказал объявить бедному Марилейфу, не дерзавшему выйти из своего убежища, что он может свободно продолжать путь[199]. Но в то самое время, когда Меровиг так был доволен, что имеет своим товарищем и сердечным другом такого догадливого человека как Гонтран Бозе, последний не поколебался продать услуги свои смертельной неприятельнице безрассудного юноши, слепо ему доверявшегося.

Вовсе не разделяя вражды, которую король Хильперик питал к Гонтрану за смерть Теодеберта, Фредегонда была благодарна за это убийство, освободившее ее от одного из пасынков, чего она желала и в отношении двух остальных. Ее благорасположение к австразийскому герцогу еще более усилилось, когда она усмотрела возможность сделать его орудием гибели Меровига. Гонтран Бозе неохотно брался за опасное поручение; но неудачные попытки графа Левдаста, более крутого, нежели искусного, склонили королеву обратить взоры на человека, который мог своеручно не совершить, а обеспечить своей хитростью верное исполнение задуманного ею убийства. Она послала к Гонтрану верного человека, который передал ему от ее имени следующее предложение: «Если ты успеешь выманить Меровига из базилики затем, чтоб его умертвили, то я дам тебе богатый подарок»[200]. Гонтран Бозе с радостью принял вызов. Уверенный, что хитрая Фредегонда приняла уже со своей стороны все надлежащие меры и что подосланные убийцы стерегут окрестности Тура, он пошел к Меровигу и сказал ему с самым веселым видом: «Что мы ведем здесь ленивую и бездушную жизнь и прячемся вкруг этой базилики, будто запуганные? Велим привести наших коней, возьмем с собой соколов и собак и поедем на охоту промяться, подышать чистым воздухом и насладиться прекрасными видами»[201].

Необходимость простора и свежего воздуха, которую так сильно ощущают узники, была по сердцу Меровигу, а сговорчивость характера побудила одобрить без дальних рассуждений все, что предлагал друг его. Он с пылкостью своего возраста принял заманчивое предложение. Тотчас же на двор базилики привели лошадей, и оба узника вышли в полном охотничьем уборе, с соколами на руке, в сопровождении своих слуг и собак на своре. Местом прогулки избрано было поместье, принадлежавшее турской церкви и расположенное в селении Иокундиакум (Jocundiacum), ныне Жуэ (Jouay), недалеко от города. Они провели таким образом целый день, охотясь вместе. Гонтран не обнаружил ни малейшего признака беспокойства и, казалось, думал только о том, как бы лучше повеселиться. То, чего ждал он, не случилось: ни в продолжение прогулки, ни на обратном пути не являлось никакой вооруженной шайки, которая напала бы на Меровига, оттого ли, что лазутчики Фредегонды еще не прибыли в Тур, или потому, что приказания ее были дурно исполнены. Меровиг благополучно вступил в ограду, служившую ему убежищем, довольный кратковременной своей свободой и нимало не подозревая того, что ему угрожала погибель от самой гнусной измены[202].

Войско, назначенное в поход на Тур, было готово; но когда пришло время выступать, то Хильперик вдруг сделался нерешительным и богобоязненным. Ему хотелось знать, как велик был в ту минуту гнев Св. Мартина против нарушителей его прав, и был ли святой исповедник в милостивом или в сердитом расположении духа? Как никто в мире не мог доставить о том ни малейшего сведения, то королю пришла в голову странная мысль отнестись письменно прямо к святому и просить у него точного и положительного ответа. Он написал письмо, в котором, как будто в тяжебном деле, наложил отцовские жалобы на убийцу сына своего Теодеберта и призывал этого великого преступника на суд святого. Прошения заключалось следующим решительным вопросом: «Можно ли мне или нет выгнать Гонтрана из базилики?»[203] Еще страннее было то, что под этой выдумкой скрывалась хитрость и что король Хильперик хотел надуть своего небесного корреспондента, намереваясь, если ему будет разрешено рассчитаться с Гонтраном, овладеть тем же путем и Меровигом, имя которого он умолчал из боязни прогневить святого. Это удивительное послание было принесено в Тур писцом франкского происхождения, по имени Бодегизелем, который положил его на гробницу Св. Мартина и поместил рядом белый лист бумаги, дабы святой мог написать свой ответ. Чрез три дня посланный пришел к надгробному памятнику и, найдя положенный белый лист в прежнем виде, без малейшего признака писания, возвратился к королю Хильперику, рассудив, что св. Мартин отказался от объяснения[204].

Король пуще всего боялся, чтобы Меровиг не отправился в Австразию к Брунгильде и с помощью ее советов и денег не успел составить себе многочисленной партии между нейстрийскими франками. Это опасение превозмогло в уме Хильперика даже ненависть его к Гонтрану Бозе, которому король соглашался простить, лишь бы он ни в чем не содействовал отъезду своего товарища заточения.

Это породило новый план, в котором Хильперик опять обнаружил прежнее свое грубое и опасливое лукавство. План этот заключался в том, чтобы выманить у Гонтрана, без которого Меровиг, ненаходчивый и нерешительный, не мог бы отважиться на побег, клятвенное обещание не выходить из базилики, не предуведомив о том короля. Король Хильперик надеялся таким образом получить известие заблаговременно, возможность пресечь сообщения между Туром и австразийской границей. Он послал лазутчиков переговорить тайно с Гонтраном, который, со своей стороны, не отступился от борьбы коварства с коварством. Не слишком доверяя примирительным словам Хильперика, но между тем предусматривая в том последнюю возможность спасения, если не удадутся другие, он дал потребованную от него клятву и присягнул в самом алтаре базилики, коснувшись рукой шелкового покрова на главном престоле[205]. После чего он с величайшей тайной и так же деятельно, как и прежде, продолжал готовиться к внезапному побегу.

Меровингская базилика (церковь Св. Петра) в Сен-Пьер-о-Ноннен, самая старая из сохранившихся религиозных строений Лотарингии. Первоначально часть римских терм, с VII в. – церковь бенедиктинского аббатства

После того счастливого случая, когда деньги врача Марилейфа попали в руки узников, приготовления