сзади. И теперь, вырулив на соседнюю полосу, требуют прижаться к обочине.

– Конечно-конечно, – кивает Иеремия.

Я поворачиваюсь к нему и шепчу, чтобы он успокоился и не наговорил ерунды.

– Бумажку спрячь! – Я сам забираю у него схему, сворачиваю и сую под сиденье. – Другого компромата в машине нет?

Тем временем у нас за спиной из патрульной машины выбираются полицейские. Один держится на расстоянии, другой направляется к нам.

– Месье, вы не соблюдаете скоростной режим, создаете аварийную ситуацию, – заявляет он на правильном французском.

Иеремия отвечает, что да, ехал он медленно, но никакой аварийной ситуации не создавал. От него дико несет алкоголем.

– Месье, вы явно не смотрели на дорогу. Покажите, что было у вас на руле.

– Мы заблудились, – решаю вмешаться я, пока Иеремия не наворотил дел. – Выясняли, как добраться до дома.

Бельгийский полицейский нагибается взглянуть, кто это там, пытается по лицу определить мою роль в этой ситуации, а потом задает неожиданный вопрос:

– Синьор, вы ведь сицилиец?

Я киваю.

– Я так и понял, по акценту. Мои бабушка с дедушкой тоже сицилийцы, из Алькамо, – хохочет он.

– А я из Палермо. Соседи!

Тон полицейского меняется: похоже, воспоминания о родне подняли ему настроение. Он что-то говорит коллеге на местном диалекте, и тот возвращается в машину. Потом просит меня передать привет Сицилии, толкает краткую речь, не слишком похожую на серьезное внушение, и наконец просит сначала останавливаться, а уж потом разглядывать карту:

– Прошу вас, синьоры, осторожнее за рулем!

Мы не трогаемся с места, пока они не уезжают, после чего Иеремия принимается шумно глотать воздух, как будто на пару минут задерживал дыхание.

– Не хотел, чтобы он учуял запах, непременно потащил бы проверяться.

– Здравая мысль, – хмыкаю я.

Но настоящая подстава оказывается в другом. Иеремия выходит из машины и, подозвав меня, открывает багажник. Я застываю столбом: вот придурок, вздумай полицейские туда полезть, мы провели бы вечер в камере и завалили план ко всем чертям. В багажнике лежит довольно грубая, вырезанная из гипсокартона копия дверцы люка, за которым в хранилище расположены сейфовые ячейки. Не вся, конечно, дверца, но вполне узнаваемый фрагмент. И невероятное количество инструментов для взлома. Захлопнув багажник, я суровым тоном велю Иеремии пересесть на пассажирское сиденье. Дальше поведу я. Мы едем к нему домой, я загоняю машину в гараж, поднимаюсь с ним наверх и укладываю этого алкаша на диван.

– Прости, я едва не накосячил…

– Избавься от этого барахла.

– Нам нужно найти место где-нибудь в пригороде, что-то вроде склада, где можно подобные штуки проворачивать, – он продолжает нести чушь. – Дай мне пару недель, и по видео, которое ты снимешь, я в точности воссоздам хранилище.

Сейчас нет смысла повышать на него голос, парень еще не до конца протрезвел.

– Как только у меня будет картинка, я доделаю то, что задумал, и ты все поймешь, – Иеремия повторяет одно и то же по кругу, хотя и разными словами, ему явно нужно поспать. – А до тех пор никакой больше ерунды!

Он роняет голову на подушку дивана горчичного цвета, и она тонет в ней, словно в соусе. Впрочем, даже лежа с закрытыми глазами, Иеремия не перестает болтать, пока его тирада не обрывается на полуслове, из уголка рта по щеке начинает ползти слюна, и он засыпает.

Я решаю вернуться к себе. Достаю телефон, вызываю такси.

Мой голос его будит.

– Дай я дорасскажу про команду, пока ты ждешь.

Соглашаюсь, но прошу покороче, такси будет через пять минут.

– Я подобрал троих, – говорит он. – Понятное дело, в интернете такого запроса не задашь. Человек, способный решить ключевую задачу, другого слова и не подберешь, отыскался благодаря Червю, парню из Рима, он теперь здесь живет, в Антверпене. Нашему спецу скоро шестьдесят стукнет, он провернул уже не одну крупную операцию. Зовут его Ключником, фигура в мире сейфов известная. Он из тех, кто говорит мало, но, если уж говорит, его слушают. Давно завязал, на хлеб зарабатывал на стройке, потом в скобяной лавке, но хочет вернуться, чтобы какие-то свои делишки утрясти. Монстр, со своей стороны, познакомил меня с одним парнем, которого считает себе ровней, а это редкость. Его прозвали Гением, он умеет при помощи программ взламывать компьютерные сети, отключать внутреннее видеонаблюдение – короче, вскроет любую систему, подключенную к серверу…

Ниточка слюны теперь, словно пуповина, соединяет его губы с полом. Иеремия проваливается в сон, разговор повисает. Мы непременно обсудим это еще раз: команда мне нравится. О чем я ему и говорю, пусть он меня и не слышит.

Тайная встреча

Ноябрь 2001 года

Сегодня я впервые встречаюсь с ребятами из команды.

До мансарды, где поселился Иеремия, ехать минут пятнадцать. Выхожу из квартиры, запираю дверь. Спускаюсь на пару лестничных пролетов с гладкими, ледяными на ощупь перилами. Пройдя через вестибюль, сияющий белизной, будто морг на Луне, ныряю в тамбур, ведущий наружу.

Оказавшись на свежем воздухе, первым делом поднимаю голову. Небо, пока темно-лазурное, начинает светлеть. Слегка моросит, воздух влажный. Едва заметный ветерок уносит прочь фальшивое октановое число какого-то мопеда: владелец явно что-то намудрил с количеством лошадиных сил. Даже самые упрямые тучи, сбившись в кучку, понемногу отступают в сторону Нидерландов. Изменчивая игра света помогает мне немного расслабиться, напоминает о том, что где бы я сейчас ни был, со мной все в порядке. Интересно, какими мы видимся сверху: разноцветные шевелюры, бегающие в тетрисе неотличимых друг от друга зданий? По пути миную мусорные баки, втягивающие в себя чистый кислород, чтобы выдохнуть мерзкую вонь.

Последние капли дождя прореживают облака, и бельгийские голуби снова отправляются в полет, забрызгав жидким дерьмом капот моего прокатного «Пежо». Улицы здесь, в Антверпене, широкие. Это там, где я родился, в Виллаграции, все маленькое, будто построено сразу в уменьшенном масштабе. Узкие улочки, миниатюрные домики, площади диаметром в десяток метров. И кажется мне, что чувства тоже соотносятся с пропорциями города: в мегаполисе все вокруг кричит, в провинции – шепчет.

На встречу я приезжаю заранее. Купив пару газет в киоске под окном у Иеремии, снова сажусь в машину, упираюсь коленями в нижнюю часть руля, сползаю по сиденью и жду. Газеты я читаю каждое утро, и не по одной, если, конечно, найдется время. Мне нравится черное кружево букв, которое отпечатывается на подушечках пальцев, едкий запах ночной типографии. Время летит незаметно, и вот уже я, приехав слишком рано, на несколько минут опаздываю. Выскакиваю из машины, в задумчивости не рассчитав силы, слишком громко хлопаю дверцей и поднимаюсь наверх, в квартиру Иеремии.

Адреналин подскакивает, едва я вижу ребят: мы в деле! Иеремия гордится своей группой, и я понимаю почему. Торжествующая улыбка не сходит с его лица: он будто танцует на собственной бар-мицве.

Рассказ Иеремии помог мне составить мнение об остальных членах команды. Пока я ни с кем лично не знаком, но ощущение, будто мы по меньшей мере полдня провели вместе. Меня он представляет как Туринца – прямо скажем, не слишком творческий псевдоним. С тем же успехом мог бы обозвать Пьемонтцем или, чтобы еще больше всех запутать, Соседом ломбардцев! Ладно, главное, что моего настоящего имени никто не знает.

Я протягиваю руку первому.

– Это Ключник, – представляет его Иеремия.

– Очень рад.

На первый взгляд ему уже за шестьдесят, он самый старший в группе. Я словно чувствую аромат старого, выдержанного ликера. За ним приходит черед Гения: шагаю ему навстречу и крепко пожимаю руку. Похоже, он здесь самый младший, лет тридцать-сорок. Выглядит как человек, который прекрасно знает, что всегда на шаг впереди, но улыбка у него дружелюбная, без заносчивости. Первое впечатление приятное: он мне нравится. Напоминает меня самого в юности. При взгляде на молодежь мне всегда кажется, что она горы может свернуть. И даже досмотреть до конца очередное продолжение «Пиратов Карибского моря».

Следующий – Монстр. Одет со вкусом, видно, что ему это не безразлично, черная водолазка подчеркивает смоляные волосы. Росту в нем метра два. Он тот мозг, что позаботится о сигнализации.