class="p1">Должно раздавить Селима окончательно — пусть сочтет, что вся интрига их действительно смешна. Только бы отец догадался! Диего поминал в отчетах Леонору — женщину, излеченную через действие цветов.

Государь был исполнен покоя. Задумавшись только на миг, он взял со стола камень и протянул его Селиму, словно механически возвращая тому его собственность, интереса здесь не представляющую. Селим теперь с трудом держал одно лицо — нечего и думать о трехслойной маске.

Максимилиан ответил сыну мягким вопросом:

— Значит, сможем вновь насладится ее скрипкой?

«Великолепен! — пелена восторга затуманила очи Флавия. — И это тонкое приглашение!»

— Непременно, ваше величество. — поклонился он с улыбкой. — Мы давно готовимся сыграть для вас дуэтом.

Глава 14. Магподдержка

В Итирсисе: 4 августа, пятница

— Откуда эти твари прут? — взвился Трифон, брезгливо топча насекомых разношенным сапогом.

Великий летний исход крылатых муравьев сюрпризом не был — колонии своим порядком разрастались каждый год. В единый день (и как только подлаживаются?) по всем окрестностям из муравейников лезли на поиски новых владений бессчетные армии.

Итирсис — город зеленый, садами богатый, так что и в центре его насекомые воинства — дело обычное.

Но не в каменном же цоколе Печатного двора!

— Руки укладчикам отрубить! — ругался Трифон. — Щелей наставили. Кабы мы так свою работу делали — небось, быстро бы на милостыню жить остались. А им ничего — не видать же!

Огрехи Трифона и верно было прятать посложнее: десяток лет он служил «тереборщиком» — стоял у печатного пресса и жал хитрые рычаги. Халтура мигом отразилась бы на качестве оттиска, что грозило уже оттиском начальственных ладоней на шее мастера.

— Драли-то втридорога, поди, — кругловатый второй мастер не рвался давить муравьев и к подвалу печатного цеха пробирался осторожно, по островкам чистого пола. — Не краснеючи.

«Батырщик» Казимир малевал тонкую резную плату чернилами, оттого имел еще менее прав на ошибку. Покуда на печатном дворе создавались книги — было бы еще полбеды, но уже второй месяц как мастеров перевели на ассигнации. Тут за бестолковость прямиком в других подземельях проснешься.

Оттого и на службу они явились чуть не за полчаса до срока — кроме них да караульных пока никого и не было.

Днем здесь бытовали шум и стрекот. Прежде печать вели в цеху повыше, попросторнее — туда поднимались высоким старинным крыльцом, сразу на второй этаж, и трудились по пятеро у станков, любуясь на город в окна.

Зимой на императора (прости, Господи) блажь нашла — заняться бумажной деньгою. Трифон и Казимир еще ладили наверху свои дивные книги, а на нижнем ярусе загремела иная работа: молодцы расчищали сырой цоколь, зодчие рядили воздуховоды, ремесленники чаровали от пожаров. Вход прорубили отдельный, под главным крыльцом — нырнешь в невысокие чугунные створы, минуешь тесную караулку, да пятью ступенями спустишься глубже, к коридору цехов и маленькому складу. Печатать ассигнации свободно, при окнах, посчитали прямой провокацией.

К весне в нижних цехах навесили магические лампы — аккурат и подоспели из Гиарии новейшие станки. Книжное производство наверху оставили, но самых толковых мастеров забрали вниз, под начало басурманских инженеров, к заморским станкам ладиться.

Только летом, устроив и охранную систему артефактов, запустили полноценную печать.

К цеху Трифон и Казимир пробирались теперь через троих караульных. Те непременно имели магический слух — бдили, точно ли знакомый тереборщик на службу явился, или какой чародей под него маскируется. Работа с чертами лица была сложной, однако, магистры могли не такое (Сальвадор, говорили, дочери как-то и хвост отрастил).

Трифон доскакал по муравьям до последнего заслона, толкнул ключ в еще новою скважину. Замок послушно щелкнул, и тереборщик прижал свою ладонь к большому бронзовому кругу на двери. Сложнейший артефакт прочтет рисунок его линий — лишь после этого створа поддастся и пустит к станку.

Нынче не поддалась.

— Ты глянь! — возмущенно обернулся он к батырщику. — И потолки просели! Дверь заклинило.

Казимир ускорил свои маневры и тоже добрался до двери цеха.

— Может, рук не мыл? — поддел он. — Артефакты тебя не признали.

Потер свою длань о штаны и приложил к чарованной двери — та как не слышала.

— Не потолки, — Казимир пошлепал по двери заново. — Если читает — греться должна.

— Артефакторы — туда же! — вышел Трифон на новый виток. — Ключа мало — все подавай чаровать! А ума-то…

Казимир ткнул товарища под локоть.

— Ум не знаю, но уши у магов длинные.

Трифон умолк и сердечно пнул дурную дверь. В отличие от мастеров, крылатые муравьи ходили под нее как свои — беспрепятственно.

— Станки пожрут, — вяло посулил он. — Кто виноват будет?

— Известно кто, — кивнул Казимир.

Мастера подышали сердито.

— Что теперь? — спросил Казимир. — Уклады читал? Кого полагается звать, когда чары клинит?

Трифон задумался и топнул муравьям добавки.

— В Земский, кажется, за маговой поддержкой. Они здесь охрану строили.

Обреченно поглядевши друга на друга, мастера двинулись назад по каменному рукаву.

— А там? В окна ломиться?

— «Извольте выдать чародея, кто печатный цех запечатал!» — согласно передразнил Трифон. — Так и бросятся.

Караульный при выходе зыркнул на них без приязни.

— Зачем шастаете? По пять раз вас проверяй.

— Двери бы лучше проверяли! — Трифон мотнул головой в сторону подвалов. — Артефакты ваши померли. Сейчас наши явятся, в цех не войти!

— Я что? — мигом отозвался караульщик. — Там не мое.

— Ваше, Земское! — наступал тереборщик, почуяв слабину. — Теперь государю денег не напечатаем, про вас ему и напишем.

Тут он подловил удачно — мастера книжного цеха грамоту знали бойчее простых приказных воителей.

— Я морды ваши смотреть приставлен! — рассердился караульный и поправил шпагу для солидности. — Двери ваши на меня не вешайте. Не я кроил, не мне чинить!

— За магподдержкой посылай, — сказал Трифон.

— Сам беги! Как я пост оставлю?

Все воглядели наружу. Печатный двор, обнесенный чугунной оградой, был по-утреннему тих. Август еще грел, но первые желтые листья летели с берез на траву. Одиноко и важно по тропке гуляла ворона — три пары глаз проводили ее самым усердным вниманием.

Страсть не хотелось идти за ворота и связываться с Земскими — как есть в чем-нибудь обвинят. Караульный сам при Приказе числился, но рядовой всегда целее, когда от начальства далек.

Трифон почти уже смирился и сделал решительный шаг, когда обнаружил несущееся к ним избавление: к ограде размашисто близился маг в черной форме. Офицерские эполеты сверкнули лучезарно и спасительно для всех — есть, на кого перебросить!

Маг назвался караулу у ворот и устремился ко крыльцу походкой человека средних лет, уверенного, опытного, главное — умеющего брать ответственность.

— Что у вас? —