Затем разговор свелся на войну, недавно бывшую у корейцев с французами, и Юнь-Хаб, как истый патриот, совершенно серьезно уверял меня, что эта война теперь уже кончилась полным торжеством корейцев, которые побили несколько тысяч врагов, а сами потеряли за все время только шесть человек.

Потом принесли географический атлас корейской работы, и Юнь-Хаб, желая блеснуть своею ученостью, начал показывать мне части света и различные государства, называя их по именам. Но, как видно, он имел весьма скудные географические сведения, потому что часто сбивался в названиях и справлялся в тексте, приложенном к каждой карте. Я же нарочно притворился ничего не знающим, а потому корейский географ мог врать, не смущаясь. Все карты были самой топорной работы, и хотя очертания некоторых стран нанесены довольно верно, но в то же время попадались страшно грубые ошибки. Так напр. полуостров передней Индии урезан до половины, а на месте нашей Камы показана какая-то река, без истока и устья, вроде длинного узкого озера.

Перебирая одно за другим различные государства и часто невообразимо искажая их названия, Юнь-Хаб наконец добрался до Европы, где тотчас же отыскал и показал Францию с Англиею. Потом, пропустив все остальное, перешел к России, где также показал Петербург, Москву и, не знаю почему именно, Уральские горы. Показания его относительно России оказались настоль обширны, что он даже знал о сожжении Москвы французами. Когда эту фразу мой переводчик не мог никак понять и передать, Юнь-Хаб взял пеплу из горшка, в котором закуривают трубки, положил на то место карты, где обозначена Москва, и сказал «Французы».

Затем разговор перешел опять на Корею. Здесь начальник выказал большую осторожность, даже подозрительность, и давал только самые уклончивые ответы. Так например: когда я спрашивал у него, сколько в Кыген-Пу жителей, далеко ли отсюда до корейской столицы, много ли у них войска? – то на все это получал один ответ: «Много».

На вопрос: почему корейцы не пускают в свой город русских и не ведут с ними торговли? – Юнь-Хан отвечал, что этого не хочет их царь, за нарушение приказаний которого без дальнейших рассуждений отправят на тот свет. При этом он наивно просил передать нашим властям, чтобы выдали обратно всех переселившихся к нам корейцев, и он тотчас же прикажет всем им отрезать головы.

Между тем принесли для меня угощение, состоявшее из больших, довольно вкусных груш, чищенных кедровых орехов и каких-то пряников. Во время еды всего этого начальник, оказавшийся не менее любопытным, чем и его подчиненные, рассматривал бывшие со мною вещи: штуцер, револьвер и подзорную трубу. Все это он, вероятно, видел еще прежде, потому что знал, как обращаться с револьвером и подзорною трубою.

Между тем бывшие со мной солдаты беседовали в стороне, как умели, с корейцами, даже боролись с ними и показывали разные гимнастические фокусы. Все это очень нравилось окружавшей их толпе, и наконец, когда один из солдат проплясал вприсядку, то это привело в такой восторг корейцев, что они решились даже доложить о подобной потехе своему начальнику. Последний также пожелал видеть пляску, а потому солдат еще раз проплясал перед нами, к полному удовольствию всех присутствующих и самого Юнь-Хаба.

В это время привели на суд трех виновных, уличенных в покраже коровы. Представ пред лицо своего начальника, подсудимые поверглись ниц и что-то бормотали минут с пять. Выслушав такое, вероятно, оправдание, Юнь-Хаб сказал отрывисто несколько слов, и полицейские, схватив виновных за чубы – что весьма удобно при корейской прическе – потащили их куда-то в город.

После суда разговор продолжался недолго и, наконец, когда я объявил, что желаю уйти, то Юнь-Хаб тотчас же встал и вежливо раскланялся. На прощанье он только пожелал, чтобы я выстрелил из штуцера, для чего приказал поставить небольшую доску на расстоянии около ста шагов. Когда я выстрелил и пуля, пробив эту доску, далеко еще пошла рикошетами по полю, то вся толпа издала какой-то громкий, отрывистый звук, вероятно знак одобрения, а Юнь-Хаб тонко улыбнулся и вторично раскланялся со мною. Затем, усевшись на носилки, с прежнею церемониею и пением, он двинулся в крепость. Я же с своими солдатами, в сопровождении всей толпы, направился к берегу и, переправившись через реку, поехал обратно в Новгородскую гавань…

Инструкция заведующему Суйфунским округом по управлению туземным, корейским, китайским и манджурским населением по доставлению срочных сведений. 1867 г.

РГИА ДВ. Ф. 87. Д. 278. Л.л. 23–24.

1. Иметь точные сведения о числе туземных жителей по прилагаемой форме, которые ежегодно по надлежащей поверке представлять в Областное Управление Приморской области к 1 Января с показанием числа вновь переселившихся, родившихся и умерших.

2. Доставлять ежегодно по окончании уборки полей и огородов по возможности точные сведения: а) о количестве бывшей под посевами земли, б) о количестве собранного хлеба по родам его, в) о количестве собранных овощей и плодов и г) о количестве земли, приготовленной для посева к будущему году.

О Внутренней Полиции Корейских селян.

3. В каждом Корейском селе, а также в каждом урочище, в коем находится не менее 10 дворов, должен быть выбран Старшина и два ему помощника (они же и кандидаты на случай болезни или отлучки Старшины). Старшины избираются на три года и об утверждении их в должностях представлять в Областное Правление к Военному Губернатору Приморской области.

4. В обязанность Старшины относится: а) предупреждение буйства, беспорядка и самоуправства, б) принятие первых мер к прекращению таковых, в) донесения о всех случаях подобного рода, а также и о всех происшествиях Постовому Начальству и г) вообще исполнение всех распоряжений Начальства. Старшины своей властью никаких взысканий налагать не могут.

5. Так как все сношения местного Начальства с Корейцами производятся изустно, то вменяется Вам в особенную обязанность разъяснять Старшинам их обязанности, а вообще туземному населению сущность русских законов по делам гражданским и особенно уголовным.

6. На обязанности Вашей лежит предупреждение как проступков, так и преступлений. Для сего Вы обязываетесь сколь возможно ближе ознакомиться с бытом и нравом туземцев, уничтожая убеждением, а где необходимо и властью, причины к тому и другому.

7. Проступки, к которым следует отнести все незначительные по последствиям действия как то: буйство, пьянства, грубость, неповиновение и даже воровство (по сведениям такового не бывало примеров), Вы имеете налагать наказания на общем основании, заботясь главным образом в случаях воровства и немедленным возвращением украденного потерпевшему.

8. Убийство, грабеж и поджог, т. е. преступления, по которым исключительно Вы обязываетесь брать виновных для отсылки к суду по общим российским законам, не останавливаясь ни пред