Думаешь что можешь оскорблять кого угодно. Особенно если считаешь, что его купил. Только, все что я перед тобой вижу это хилого и жадного южанина который только и умеет что считать скойцы и прятаться за спину своего хедвига. — Медленно покачав головой великанша сплюнула под ноги. — Не оскорбляй меня больше, барон.

Побледневший как мел Август, зло прищурившись, отступил на пару шагов от великанши, и повернув голову к застывшему от него в паре шагов Гаррису.

— Надеюсь, сейчас ты понял о чем я говорю «хедвиг». Понял кто такие северные дикари. Выпороть ее. — Прошипел он сквозь зубы и тяжело дыша зажмурился. — Выпороть! Прилюдно. Я не позволю какой-то северной шлю…

— Шлеп! — Голова Вернстрома дернулась, из уголка газбитой губы потянулась тонкая ниточка крови.

Довольно оскалившись Август и у осторожно коснулся разбитой губы пальцем.

— Знаешь. В других обстоятельствах, я приказал бы тебя повесить. Как поднявшую руку на своего сюзерена. — Проскрипел, он мертвенно спокойным тоном. Щека юноши стремительно краснела. — Но учитывая обстоятельства… А также недавнюю заслугу твоего друга и все эти патенты святого официума… Я подумаю как с тобой поступить. Гаррис! Не подпускать ее ко мне! Ни к кому из людей близко не подпускать! Можешь не брать ее под арест. Если сбежит все равно объявим награду! И найди мне этого гребаного мага, Гаррис! Я хочу, чтобы он рассказал мне, что здесь действительно произошло! А потом сжечь тут все! Чтобы и следа не осталось! Дров не жалеть! Если надо разберите этот дом! И очистите мне уже место! У меня от трупной вони в носу свербит! — Картинно взмахнув плащом юноша поспешил со двора прочь.

— Вот значит, как? — Ссутулив плечи северянка перевела хмурый взгляд с собственной ладони на опустившего латную перчатку на рукоять оружия Гарриса. — Думаешь, я сбегу, хедвиг? Или хочешь драться со мной из-за этого засранца?

— Не хочу, Сив. — Устало произнес громила латник и покачал головой. — Я может уже и стар, но не настолько чтобы оглохнуть или ослепнуть. Но, ты подняла руку на своего сюзерена. Хоть и временного. Я это тоже видел. Своими глазами.

— Я щелкнула его кончиками пальцев. — Фыркнула дикарка. — Просто, чтоб заткнулся и мне не пришлось отворачивать ему голову.

— Да. Эта была пощечина. — Медленно кивнув здоровяк скрипнул зубами. — И именно поэтому ты еще жива. Ты слышала, что сказал господин Август? Вали. Можешь идти, разнюхивать дальше. Или чем ты там занималась. Или просто найти себе место чтобы подумать. Но не уходи дальше границы села. И не попадайся на глаза ни мне ни одному из моих людей.

— Как скажешь, хедвиг. — Несколько мгновений великанша неотрывно смотрела на латника, а потом развернувшись на пятках медленно двинулась прочь.

* * *

День клонился к закату. Багрово красное, будто воспаленная рана, солнце, уже коснулась, начинающегося сразу за границей полей стены угрюмого ельника, зажгло сияющий нимб над виднеющейся на горизонте цепи холмов, расцветило багрянцем крыши изб, отразилось в подсыхающих лужах превратив их в рдеющие огнем провалы. Сложенный на главной площади селения огромный костер горел чадным пламенем. Волны, исходящего от взметающегося выше крыш домов огня, жара сушили кожу, шевелили волосы и разбрасывали искры, грязь под ногами шипела и исходила паром. Над селом стоял устойчивый запах гари и горелого мяса. Деревенская площадь была пуста. Почти. Буквально в паре шагов от костра, у той невидимой границы, где воздух превращался из дрожащего раскаленного марева в нестерпимый жар дыхания рукотворного дракона стояла огромная женская фигура. В руке дикарки был зажат небольшой бурдючок. Время от времени она поднимала сосуд и приложившись губами к, когда-то посеребренному, а теперь просто облезшему, поблескивающему потускневшей медью, горлышку делала небольшой глоток.

— Если подойдешь ближе, то сможешь полюбоваться, как горят твои ноги. — Весело хмыкнул подошедший к Сив, магут и забросив на плечо арбалет принялся задумчиво жевать свисающую из угла рта травинку. — Тебе действительно так интересно?

— Нет. — Покачала головой, не отрывая завороженного взгляда от огня, северянка. Просто это неправильно. У нас в горах принято провожать мертвых. Это нехорошо, когда никто не провожает на ту сторону. Не хочу, чтобы их души говорили, что я проявляла неуважение.

Ллейдер заложил руки за спину и принялся раскачиваться из стороны в сторону, как делал всегда, когда решал, что пришло время серьезного разговора.

— А ты их знала? — Вкрадчиво поинтересовался он, и переступив с ноги на ногу потянулся так что в спине что-то хрупнуло.

— Нет. — Безразлично покачала головой великанша и качнув бурдюком, облизнула пересохшие губы. — А разве это так важно?

— Нет конечно. — Покачал головой хитро блеснувший глазами Ллейдер. — Я думаю, то, что ты делаешь… это правильно. Что бы кто ни говорил, ты хороший человек. Ты честная. И добрая. И ты всегда стараешься поступать как надо, Сив. И это всегда выходит тебе боком. Довольно иронично, не находишь?

— Я не знаю, что такое иро-ни-чно. — Губы великанши чуть заметно дрогнули.

— Это что-то вроде шутки. Шутки богов. — Пояснил арбалетчик и перекинув травинку из одного угла рта в другой громко высморкался к кулак. — Когда ты, например, даешь клятву и жизнь тут же поворачивается так, что ты вынуждена ее нарушить. Или еще что-то в этом роде. Ты уже подумала, что теперь будет дальше?

— Дальше? — Глухо переспросила северянка и с хрустом сжала кулаки.

— Ну да… — Безмятежно проронил Ллейдер. Герр Ринькофф просил передать тебе, что больше не нуждается в услугах фрау. — В его отряде нет места тем, кто смеет поднять руку на командира.

— Я не понимаю, что я сделала не так. — Слова дикарки падали на землю тяжело, словно тяжелые стальные поковки. Неожиданно в костре что-то обвалилось, с треском лопнуло и в воздух взвился огромный сноп искр. — Сначала он сказал, что я будто нищая выпрашиваю у него скойцы. А потом назвал шлюхой. Я должна была проломить ему голову за такие слова. И была бы в своем праве. А я всего лишь легонько стукнула его ладошкой по губам.

— От твоего «легонько» у барона рассечена губа и шатается несколько зубов. И все уже это знают. Не то чтобы это всем совсем не по душе, но… говоря по простому, ты опять прыгнула на те же грабли. — Отступив на шаг от костра стрелок вздохнул. — Пора бы тебе понять, Сив. Не все люди равны. Одним позволено все или почти все, другим нет. Некоторых можно бить, некоторых нельзя тронуть даже пальцем. А некоторых надо искренне благодарить, даже если они будут ссать тебе на макушку… Гаррис на пол села орал. Объяснял мне,