слово без раздумий. От женщины, конечно, посол участия не ждал, и в целом замечал ее не много, но тщательно держался в рамках ладийских приличий. Себастьян был даже удивлен такой уступчивостью — по отзывам Флавия принц представлялся иным.

— Для меня показали большую библиотеку магов, — восхищенно делился посол. — Как дерево дарит тень путнику в огненный день, так эта шкатулка сокровищей дарит искателю мудрость.

— Ему откроются невиданные двери, — невольно подхватил манеру Себастьян. Трепетный взгляд на книги они с невестой разделяли совершенно.

— Некоторым свиткам пять сотен лет! Какое приобретение для коллекции моего владыки! — Селим поднял к небу изящную кисть и тут же опустил разочарованно. — К скорби, мне не хотят их продать. Я предложил им все свои чарованные кольца.

Судя по тяжести украшений на пальцах Селима, состояние там в самом деле крылось преизрядное. Хорошо, что экономом Гильдии уже не числится Хавьер.

— Маги не желают делить своих тайн? — участливо спросил древесник принца.

Тот в притворном возмущении прижал к груди ладонь:

— О, желают, но в Ладии знают им цену! За кольцо с алмазом разрешили делать копии. Я отдал еще одно, чтобы найти дюжину писарей, — Селим с хитринкой снизил голос. — Я думаю, маги плачут о своем упрямстве, когда мои писари толпою ходят в их благословенный зал.

Древесник улыбнулся. Он искал за этим живым, смешливым юношей с забавными ошибками в ладийском того ядовитого змея, каким посла изобразил царевич Флавий — и не умел найти.

Его высочество затуманен злобой пленника, и расширяет свою ненависть на всякого тассирца? Конечно, принц имеет собственные интересы, но без предвзятости с ним легче обрести общий язык.

— Несчастный смотритель, — сказал Себастьян. — Я принесу ему сердечных капель.

Услышав о каплях, принц рассудил по-своему.

— Я много говорю, — повинился он. — Вы очень утомились? Я знаю, что ладийцы иначе представляют меру слов, но я здесь первый раз и совершаю промах.

— Мы рады слышать, что Ладия произвела на вас такое впечатление, — утешил Себастьян.

Он хотел бы напомнить, что их пригласили для некоего дела, но не желал обидеть принца. Тот словно бы нашел давно желанных слушателей, способных разделить с ним трапезу без поиска интриг. Хозяин взял щепотью рассыпчатый «плов» и, ободренный, продолжил свою речь.

— Наши земли имеют много общности, — отметил он. — Коварные враги и лживые союзники полагают нас дикими, не знающими не только просвещения, но даже простых приличий. Мы похожи на этот дом — туманное пятно на их лоскутной карте. Слепые щенки, они оценивают лишь фасад, который им дозволяется видеть.

Признаться, до личного знакомства с принцем Себастьян подобным образом и представлял себе Тассир, но нынче мнение серьезно пошатнулось.

Посол провел широким рукавом вокруг себя.

— Те, кто достоин перейти наши границы, находят иное.

Сумеречный сад преображался вновь — в прозрачной глубине ручьев набрали свет чарованные камни, деревья нарядились в маленькие желтые фонарики. Птицы уступили оглушительным сверчкам, а пионы колыхались, добавляя к трапезе пьянящий дух. Дивный и прежде, двор открывался еще одним слоем.

— Должно быть, это так, — признал древесник. — Я не бывал нигде, кроме родных земель.

— Желаете бывать? — вдруг ласково спросил посол. — увидеть глазами Тассир, великую империю на берегу трех морей?

Себастьян ожидал этих слов, но услышав, не сразу нашелся. Он локтем почувствовал, как напряжение охватило сидящую рядом Арис.

— Признаюсь, я не планировал в ближайший год столь длительных прогулок, — осторожно отозвался он.

Принц ничуть не огорчился и как будто был даже рад распознать иронию.

— О, я знаю, что вы скоро будете венчаться с прекрасной Арис! — живо согласился он. — Я уважаю, что ладийцы очень привязаны к своей жене, отраде сердца и очей. Тассир вас приглашает ехать двое.

Так прямолинеен! Определенно, родословную Арис он пропустил. Газетные листы трубили о жене царевича — про дочь тот им не сообщал, оставив эту часть пока на слухи. Селим в салонах не бывал, и занятость последних дней лишила его любопытных деталей.

— Для чего такие хлопоты о моей скромной семье? — аккуратно спросил Себастьян.

Принц ответил беззлобной хитринкой и вместо пояснений указал на вносимый слугою десерт.

— Это лукум «Белая чародейка», древняя сладость Тассира.

Что-то невозможно воздушное, похожее на ломтики снега с орехами и лепестками роз, плыло к ним над серебряным блюдом. Плыло совершенно буквально — легкость и волшебство десерта были подчеркнуты его магическим парением, а блюдо лишь собирало обильно оседающую пудру.

Арис наблюдала за приближением белой горы с большой опаской, но чуткий к чарам Себастьян взял угощение спокойно. Ломтик сначала прилип к зубам, но после дивным образом растаял на языке.

— Вы полюбите Тассир, — продолжил принц. — Я видел ваш дом. В Ладии ценят старые книги, но не могут оценить мастеров деревянного кода. Мой владыка мудрее и зорче, он не пожалеет вам золота.

Себастьян помолчал.

— Вы приглашаете меня служить султану?

Память вернула ему браслеты в шкатулке царевича, но картинка истаяла скоро — посол уже не казался варваром, готовым завершить свой утонченный ужин битвою из-за отказа.

— Я приглашаю занять место, которое достойно вашего таланта, — мягко ответил принц. — Мы многое знаем о магии дерева и многое желаем совершить, но мало есть магов, которые слышат как вы.

— Господин посол, — медленно сказал Себастьян, — я не могу принять ваше предложение.

— Я не сказал всей щедрости, — покачал указательным пальцем радушный Селим. — Отведайте еще лукум — он сладок, точно воздух дивного Тассира. Есть легенда, как белая чародейка дарила его избранным союзникам, чтобы те находили в нем радости выше земных.

— По мне он, напротив, чрезмерно земной, — честно отметил юноша. — С таким столом я скоро забыл бы думать о высоком.

Селим не смутился подобной оценкой.

— Тассир вам подарит не только нежнейший лукум, — напомнил он. — Прохладный дворец и десятки слуг — это малое, что вы сможете иметь у нас. Мы знаем, в чем нуждается маг, чтобы стать сосредоточенным на деле и открытии.

Десятки слуг! Себастьян содрогнулся. Если бы он и сомневался — такое обещание решило бы вопрос. Работая, он едва выносил пребывание в «Щепке» троих самых близких людей, не говоря уже о Нелли.

— Я не вижу своего пути в вашей стране, господин посол, — уверенно ответил он. — К тому же, отец моей невесты категорически не благословит наш переезд.

Селим приподнял бровь, не скрывая дружеского интереса.

— Я изучал вас для понять, что вы достойны. Но я не узнал отчества досточтимой Арис. Как вы обращаетесь к ней по ладийской традиции?

Еще одна минута, которой ждал и опасался Себастьян. Флавий дозволил говорить при случае открыто, но его вражда