с тассирцем грозила сломать осторожное понимание, сложившееся нынче за столом.

— К ее высочеству, — тщательно и тихо обозначил Себастьян, — мы обращаемся «Арис Флавиевна».

Селим вскинул узкие черные брови легко, точно оценивая шутку, потом удивленно застыл, но через миг вернулся к прежней подвижности.

— В самом деле? — обрадовался он, обратившись к женщине. — Ваш отец — мой почтенный наставник в ладийском?

— Это так, господин посол, — призналась Арис. — Теперь вы поймете, отчего предложение вашей страны не может быть принято в нашей семье ни при каких обстоятельствах.

Подав свой голос едва не впервые за этим столом, Арис волнительно умолкла и со страхом стала ждать реакции на этот поворот.

Принц помолчал, потом трагично вздохнул, выразительно воздел свои руки к небу и спрятал их широких рукавах. Опущенная голова чуть задержалась, прежде чем воспрянуть с горькой, понимающей улыбкой на устах.

— Наши земли не всегда были добрыми сестрами. Я жалею, но я понимаю ваш отказ.

Смирение, с каким он принял эту весть, удивило и тронуло Арис. Принц как будто невольно поискал в ее лице сходство с Флавием, но тотчас деликатно, почти виновато отвел от нее глаза.

«Он способен стыдится того, что его отец сделал с моим?» — обнаружила она.

Тассирец в самом деле исполнился нового чувства.

Не секрет, что царевич Флавий ненавидел Селима и полагал того соучастником изрядного числа своих личных обид. Он был бы счастлив знать, что посол, наконец, ответил ему совершенной взаимностью — теперь и наивный древесник уходит из рук из-за бывшего пленника!

Но бушевал Селим не более секунды — едва он по-новому взглянул на Арис, как по нутру разлился ядовитый и сладостный привкус мгновенно начертанной мести.

«Дивный подарок, о царевич! — пропел внутренний принц, силой пряча за деланной скорбью азарт. — Ты ускользнул, но белый цветок твоей ветви станет ценным трофеем Двора владыки. Да покроют меня черные волны Срединного моря, если твоя дочь не покинет всех вас, избирая Тассир, и притом — доброй волей!»

Глава 22. После ужина

В Итирсисе: 12 августа, суббота

Ночь придала очертаниям Арис на крыльце куда больше грации, чем ясный день с его предательским вниманием к ее излишнему румянцу, зажатым плечам и неизбывной складке меж бровей. Свет холла позади и обрамление колонн сделали ее похожей даже на статую, которой с трепетом залюбовался Себастьян из отбывающего экипажа.

Трудный вечер у посла завершился так непринужденно, что и отчитаться юной паре было не в чем: Флавий услышал короткий рассказ древесника о безупречной вежливости Селима и радость дочери о столь благополучно разрешившемся вопросе. Просидев совсем недолго ради скудных подробностей, Себастьян отбыл к родимой «Щепке» — обнадежить истомленную сестру. Невеста провожала его взглядом, полным нежного покоя.

«Зачем он так смотрит?» — замирала она, все еще не веря в свое счастье.

— Дивно глядитесь, ваше высочество, — подтвердила темнота под левым локтем.

Арис прянула в сторону, не вскрикнув только по вжитой привычке быть тише воды. Она спохватилась бежать назад, в распахнутые двери, но садовая ночь пропустила на свет фигуру: не слишком благонадежную, однако, и не страшную.

— Алессан Диегович? — проверила девица с робостью.

На «ее высочество» такая заполошность не тянула, но и гость явился несколько не светски.

— Собственной скромной персоной, — кузен в два шага одолел четыре мраморных ступени. — Я, кажется, вас напугал?

— Вы наблюдательны, — в смятении Арис выдала механическую дерзость, которую обыкновенно оставляла только в мыслях.

Алессан, однако, сделался доволен.

— Теперь я узнаю в вас родственные черточки, — одобрил он.

Девица спешно проглотила извинение, для которого уже набирала воздух. Теперь надлежало узнать причины такого подарка, как этот визит, но для вопроса уже не достало смелости.

«Так принято? Он тоже волновался?»

Единственно верным показалось держаться, как будто ей ничуть не удивительно. Сердце еще помнило испуг, но голос обретал манеры леди.

— Счастлива найти столь понимающего брата, — составила она, взглянув лишь мельком. Утвердить свой взор на подвижном лице щеголя и при том не розоветь все еще было затруднительно.

Тот, веселясь, тряхнул челкой и облекся показною ревностью:

— Такие братья вас нынче обступают со всех сторон.

Арис вовсе опустила глаза и сцепила кисти.

— Совершенно не такие.

— Ба! Да вы уже кокетничаете, кузина? — восхитился гость. — Братьев-то в самом деле хватает! Сегодня вы кушали манку с изюмом в их сиятельной компании, не так ли?

— Мы завтракали во дворце, — без восторга кивнула Арис. Дрогнули крученые умелой камеристкой локоны, напоминая, как мало нынче выпадало быть собой.

— Вы представлены их величествам! — поздравил Алессан вполголоса, как видно, не желая афишировать хозяевам приход. — Я даже вам завидую.

Арис охотно поменялась бы этой честью.

— Вам это подобает куда больше, — согласилась она.

— Вы обрели в них теплую семью?

Девица помолчала лишний миг, но глаза, наконец, подняла на кузена и с великой твердостию изрекла:

— Их величества бесконечно добры.

Любопытный гость жаждал больше оттенков такой знаменательной встречи.

— А братья и сестры? Как они вам?

— Чудесные люди! — без колебаний продолжила Арис.

— Так, — юноша сложил руки на груди и подозрительно сощурился. — Что с вами сделали эти «чудесные люди»?

Вязунья увела свой взгляд на завитки колонн и потеряла безупречный тон.

— Право, ничего, — осторожно сказала она. — Им только нужно время, чтобы принять такое странное родство.

— Вас обидели, — Алессан уже не спрашивал.

Арис, наконец, издала тяжелый вздох. Кажется, она не позволила его себе ни разу, когда они с отцом и матушкой вернусь в дом — все трое радовались долго и прилежно.

Теперь скудный свет и негромкие речи создали дивный настрой, надломивший опору внутри малоопытной леди.

— Не прямо, — призналась она, — но взгляды многих были очень выразительны.

Поколебавшись, дополнила совсем уж тихо:

— Юлий Антониевич еще за дверью спросил кого-то: не осведомлен ли его дядюшка Флавий, что из тассира можно брать на память ковер и ятаган, а не супругу с дочерью?

Алессан закатил глаза: снова Юлий!

Не будь тот «высочество», Лис давно ждал бы капитана у барьера! Увы — посягательство на лиц, не столь далеких в очереди к трону, даже при лучшем исходе значило ссылку в браслетах. Такая горячность стала бы истинным подарком Юлию, но Алессан имел другие планы на свое и невестино будущее.

Зато грубость капитана в адрес леиной подруги следует запомнить.

— Так и спросил? Он полагал вас тассирками, не знающими языка?

— Возможно, — пожала Арис плечиком.

— Войдя, он осознал промашку?

— О, вслух он ужасно винился.

— А ликом — не слишком? — закончил Алессан.

— Больше интересовался, одолжит ли ее величество белых коней для его