Видят дворец Кощея бессмертного; высечен был он

Весь из карбункула камня и ярче небесного солнца

Все под землей освещал. Иван-царевич отважно

Входит: Кощей сидит на престоле в светлой короне;

Блещут глаза, как два изумруда; руки с клешнями.

Только завидел его вдалеке, тотчас на колени

Стал Иван-царевич. Кощей же затопал, сверкнуло

Страшно в зеленых глазах, и так закричал он, что своды

Царства подземного дрогнули…

* * *

Пропустим остаток XIX столетия в истории русской литературы и перенесемся сразу в век двадцатый, точнее, в последнее его десятилетие. Именно тогда в отечественной культуре утвердилось новое явление, или культурный жанр, – славянское фэнтези. В текстах этого жанра в изобилии присутствуют представители славянской демонологии, иначе говоря, фольклорной нечисти – бесы, кикиморы, домовые, Змей Горыныч, Баба Яга и, конечно, «повелитель русской нечисти» Кощей Бессмертный.

Как правило, Кощей славянского фэнтези – персонаж сугубо отрицательный, могущественный чародей и противник условной Руси.

В современной отечественной сетературе (сетевой литературе), в первую очередь в любительском славянском фэнтези и в любовных романах, Кощей не менее популярен, чем вампиры. Литературный облик Кощея в духе театрально-музыкальной и кинематографической трактовок – он правит нечистью и является главным злодеем русского фольклора для человека наших дней. Этот вывод подтверждают и результаты социологических исследований: наиболее известными антигероями сказок жители России назвали именно Кощея и Бабу Ягу. Причем за Кощея как за самого неприятного сказочного персонажа высказались 26 процентов опрошенных, по данным 2024 года.

* * *

Интересно отметить еще вот какое обстоятельство: приблизительно с начала 2010-х годов по всей стране началось состязание регионов за право владеть конкретными фольклорными персонажами как собственными брендами – то есть за право считаться родиной того или иного персонажа. Материальным воплощением этого состязания стала «Сказочная карта России», которая на самом деле имеет крайне отдаленное отношение к фольклору в строгом толковании этого термина, поскольку на ней сказочные и былинные персонажи – те же Емеля, Иванушка-дурачок, Илья Муромец, Добрыня Никитич и другие благополучно соседствуют с персонажами литературными – Чебурашкой, Хозяйкой Медной горы, Снегурочкой, Левшой, Буратино и персонажами низшей мифологии – Кикиморой, Водяным и прочими. Конечно, в этом состязании не обошлось и без Кощея Бессмертного, который, как уже не раз отмечалось, принадлежит к числу фольклорных образов, наиболее прочно укорененных в современной массовой культуре.

На сказочной карте родиной Кощея указан город Старица в Тверской области (на полпути между Тверью и Ржевом); как сказано в описании «Сказочной карты России»: на «старинном гербе Старицы изображена горбатая старуха с клюкой. По мнению местных краеведов, это и есть та самая Баба Яга, которая помогала Ивану-царевичу победить Кощея». При этом за право считаться родиной Бабы Яги выступает село Кукобой в Ярославской области. Даже на столь шатком основании место связывается с фольклорным «брендом» и ведется работа по дальнейшему укреплению этой связи. Известно даже о планах поставить в Старице памятник Кощею.

Так или иначе, Кощей продолжает жить в русской культуре – и в этом смысле в точном соответствии своему прозвищу оказывается действительно бессмертным, недаром каждый високосный год 29 февраля, в Касьянов день по старинному крестьянскому календарю, в СМИ и социальных сетях появляются призывы отметить «день Кощея».

* * *

Можно предположить, что фольклорный образ Кощея восходит к архаическим обрядам посвящения (отсюда сюжет о похищении девушки, которая временно «умирает», выходя замуж, то есть начинает новую жизнь) или к обрядам наследования власти через насильственную смерть старого правителя (по Дж. Фрэзеру). Постепенно обрядовая составляющая образа подверглась эрозии, и Кощей превратился во враждебное человеку демоническое существо, столетие за столетием обретавшее все более зримые и узнаваемые черты и занявшее определенное положение в иерархии «потусторонних» злодеев. Сегодня это положение, за редким исключением, не подвергается сомнению, и Кощей, если судить по книгам, фильмам и другим культурным продуктам, прочно владеет титулом «повелителя нечисти», пусть и присвоенным в ходе эволюции образа.

P.S. И вот, напоследок, единственное упоминание Кощея в былинах о русских богатырях «Иван Годинович»:

На ту пору, да на то время

Не шум шумит, да не гром гремит, —

Налетел-то Кощей Бессмертный,

Зарычал Кощей да во всю голову,

Мать сыра земля всколыбалася,

Сыры дубья пошаталися…

Они секлися-рубилися три часа,

И пособил ему Господи, молодцу Ивану Гудинову,

Одолеть Кощея Бессмертного.

Баба Яга

Пусть Кощей Бессмертный и повелевает русской нечистью, в фольклорных текстах гораздо чаще встречается другое имя главного «нечистого» противника сказочных героев – Бабы Яги. Конечно, утверждать следом за советским фольклористом В. П. Аникиным, что редкая волшебная сказка обходится без рассказа о ней, будет явным преувеличением, но это и вправду безусловно популярнейший персонаж русского фольклора, как традиционного, так и современного. При всем том образ Бабы Яги чрезвычайно противоречив и до сих пор во многих отношениях ставит исследователей в тупик. Что ж, попытаемся разобраться в этих хитросплетениях и раскрыть, насколько получится, хотя бы отдельные факты «биографии» Яги.

Варианты написания этого имени разнообразны и равноправны: Баба Яга, Баба-Яга, баба-яга, яга-баба, ягая баба и др. В настоящей книге принят первый вариант, когда словосочетание «Баба Яга» понимается как имя собственное.

Если появление Кощея в русской словесности, то есть в письменных источниках, удается датировать только приблизительно, то с Бабой Ягой все обстоит несколько проще: первым письменным упоминанием о ней мы обязаны М. В. Ломоносову, который в материалах к своей «Российской грамматике» (1755) сделал такую запись:

Леший, полудница, шуликун, водяной, домовой, бука, нежить, кикимора, яга баба… – вспомятовать все их действия. <…> Мы имели бы много басней, как греки, если бы науки в идолопоклонстве у россиян были.

Из этой записи следует, что, во-первых, фигура Яги уже в ту пору была широко известна, хотя бы в словесной, устной передаче, а также в лубочных картинках, и что, во-вторых, русские люди XVIII столетия почти не питали склонности к изучению собственной истории и культуры, эта склонность вошла в моду лишь в следующем веке.

Известен лубок первой половины XVIII века под названием «Баба Яга едет с крокодилом драться на свинье с пестом»; вариант: «Баба Яга деревянная нога…».

Правда, развернутое описание Бабы Яги – вполне фольклорное по своим подробностям – встречается в сочинении Василия Левшина «Повесть о дворянине Заолешанине» (1783):

Вдруг поднялся великий вихрь, деревья раздавались на обе стороны, и я увидела Бабу Ягу, скачущую на ступе, которую она, словно лошадь, погоняла железным