маленькие причиндалы. Опять же, поскольку то что держали, было таким маленьким, ему не пришлось слишком извиваться, чтобы освободиться от ее хватки.

Воспоминания об этом утре и о нескольких последующих добавились к самым ужасным воспоминаниям в жизни Драко. Так как дементоры скользили мимо его камеры по нескольку раз в день, ему приходилось переживать эти воспоминания. Казалось, что все воспоминания, которые он вынужден переживать снова и снова, произошли в его последний учебный год.

После двух месяцев в тетиной камере Драко вспомнил, как Молли Уизли говорила, что если он передумает, ему по-прежнему будут рады. После отчаянной мольбы к начальнику тюрьмы Драко разрешили покинуть Азкабан и перебраться в Нору. В течение следующих нескольких лет он жил жизнью жертвы. Призраки, которые поселились в его серых глазах за время короткого пребывания в Азкабане, отпугивали многих людей. Даже мысль о любой голой женщине заставляла его с криком убегать. Его высокомерие уменьшилось до того, чтобы приказывать гномам в саду, но даже они игнорировали его. Печально, но все это прекратилось уже через три года.

Вскоре после того как Билл Уизли вернулся в Англию, он женился на милой молоденькой маглорожденной волшебнице и они пригласили Драко жить с ними. После лет проведенных с Молли Уизли он с готовностью согласился. К несчастью, как только он переступил порог их дома со своим небольшим скарбом, из его тела вспыхнул черный свет и он упал замертво. Давно забытая клятва, которую он дал много лет назад в кабинете Дамблдора о том, что он никогда не согласится жить в нечистокровной семье, забрала его жизнь. Его некролог занял только две строчки.

* * *

В конце мая Гарри сидел в гостиной Гриффиндора и ждал, пока его девушка вернется с занятий по нумерологии. Он был в глубокой задумчивости и едва замечал Рона, который в углу играл сам с собой в шахматы. Вскоре портретная дыра распахнулась и Гермиона вылетела из нее, сжимая в руке письмо.

— Гарри! — завопила она, прыгнула к нему на колени и, прежде чем продолжить, страстно поцеловала. — Это только что принесла Хедвиг.

«Пфффффф»

Прежде чем продолжить ребята посмотрели друг другу в глаза.

— Мама и папа хотят, чтобы ты приехал к нам погостить этим летом.

«ПфффффффПффффффф»

— Они также хотят, чтобы ты поехал с нами в путешествие по Европе. Мы поедем на поезде через новый Канал, — увидев озадаченное выражение на лице Гарри, она пояснила. — Его закончили в прошлом году. Они построили подводный туннель на всем пути до Франции. Будет здорово. В любом случае мы будем путешествовать по Европе поездом до самого Рима, и проведем там несколько дней. Мы даже остановимся в Париже.

Она посмотрела в изумрудные глаза Гарри.

— Они зовут его городом любви.

«ПФФФФФФФФФФФФПФФФФФФФФФФФФПФФФФФФФФФФФФФ»

Снаружи глухой стены замка, находившейся под давлением «благоуханий» несколько месяцев, несколько камней осыпались и рухнули на землю. Толстый паук, который снова там обосновался, мгновенно умер, когда его размазал один из камней. Сэр Кэдоган навещал один портрет неподалеку и увидел, как в стене появилась небольшая дыра.

— Какой-то плут пытается пробить в стене брешь! — он немедленно начал подгонять своего пони.

Наконец сдавшись, он начал перебегать из портрета в портрет, крича: — «К ОРУЖИЮ! К ОРУЖИЮ! Нас атакуют!». Конечно же, потому что он делал нечто подобное по несколько раз на дню, все его проигнорировали.

— Город любви? С тобой? — спросил Гарри, заправив Гермионе за ухо выбившуюся прядку волос, прежде чем слегка его поцеловал и укусил.

Затем он прошептал.

— Миона, любой город, в котором я когда-либо буду с тобой — для меня город любви.

— Так ты поедешь? — уточнила она.

— Тебе еще нужно спрашивать? — ответил Гарри. — Конечно, поеду.

Растворившись в объятиях и поцелуях на следующие десять минут, они даже не слышали все увеличивавшийся звук Роновой зависти, но дыра в стене замка становилась все больше и больше.

— Миона, — немного позже, когда с поцелуями было покончено, начал Гарри. — Ты знаешь, почему я так люблю называть тебя этим именем?

Гермиона покачала головой, а затем сказала.

— Нет, но я так люблю его слышать потому, что только ты можешь его произносить, без риска быть подвергнутым проклятью.

— Хорошо. Я люблю его, потому что если на него посмотреть, оно напоминает слово «моя». Ты моя и только моя. Вот что я чувствую, каждый раз, как произношу это имя — Миона, моя и только моя.

Он увидел, как маленькая слезинка готова упасть с глаз его девушки, и поцеловал ее, прежде чем продолжить.

— Я сказал твоему отцу, что единственное, чего я хочу — сделать тебя счастливой, — улыбка Гермионы и ее вновь появившиеся в глазах слезы, сказали многое из того, о чем она думала.

— Надеюсь, это сделает тебя счастливой, — Гарри вытащил коробочку, которую он недавно приобрел при помощи миссис Грейнджер, пославшей ему несколько каталогов с предложениями.

Он открыл коробку и показал кольцо с двумя сердечками, чьи края соприкасались, как будто они целовались. Между «губами» сердец был маленький бриллиант.

— Это в залог того, что я обещаю — когда-нибудь, — взяв кольцо, он посмотрел ей в глаза, — у нас будет собственное «когда-нибудь», если я все еще буду тебе нужен.

Гермиона посмотрела на прекрасное кольцо, которое протягивал ей ее парень. Она знала отношение Гарри к обещаниям. Это было то, к чему он относился очень серьезно. Она поняла, что он предлагает ей провести всю жизнь вместе. Она улыбнулась и кивнула с такой готовностью, какой позавидовал бы и сам Добби, а ее глаза наполнились слезами. Девушка протянула левую руку, и Гарри надел на нее кольцо.

— Я вечно и всегда буду любить тебя Миона, моя и только моя.

«ПФФФФФФФФФФФФФФПФФФФФФФФФФФФПФФФФФФФФФФФФФФПФФФФФФФПФФФФФФФФФФФФФ»

Вся стена коридора и часть стены класса прямо за залом рухнули. К счастью, быстрые действия профессора Флитвика спасли студентов, от участи быть отравленными такой «благоухающей» атакой. Понадобилось тридцать семь храбрых домашних эльфов чтобы, в конечном счете, отремонтировать полученные повреждения.

* * *

У малютки Темного Лорда выдался на редкость ужасный день. Хвост слишком надолго оставил вариться змеиный яд, и он обжег Волдеморту небо. Он даже не мог как следует проклясть Хвоста за боль во рту. Пока Темный младенец исследовал языком свое небо, он думал о тех многочисленных способах, которыми он будет пытать эту крысу, когда сможет еще раз правильно произнести