дочери, я сам найду вас, чтобы вы могли вбить в меня разум, потому что, очевидно, в таком случае я его потеряю.

Даже Ричард не смог удержать серьезное выражение лица после такого ответа. Он кивнул Гарри, а затем жестом указал молодому человеку на ящик. Когда он открыл его, Гарри увидел всевозможно вида крючки и щипцы, и прочие забавные вещицы.

— Знаешь, что это? — спросил он и удивился, когда Гарри покачал головой. — Никогда не видел, чем пользуется дантист, когда заботится о твоих зубах?

Гарри вспомнил, что родители Гермионы — дантисты.

— Извините сэр, я..э-э..никогда не был у стоматолога.

— Ну, а я собирался сказать, что не буду угрожать тебе применением этого, если ты обидишь Гермиону. Я имею в виду, что подготовил этот ящик специально для того, чтобы угрожать возможным соискателям, но, думаю, я добрее. Так ты никогда не был у стоматолога? Гермиона объяснила, что ты потерял родителей, когда был маленьким, но ведь ты же живешь с родственниками, правильно?

— Да, сэр — ответил Гарри, но больше ничего не сказал.

В качестве дантиста Ричард Грейнджер видел много молодых людей. Он распознал вид человека, который не хочет о чем-то говорить, и тон, которым говорил юноша, сказал ему о многом, но пока он решил отложить это. Он знал: это то, о чем он позднее бережно расспросит дочь. Он знал, что если Гарри рос в атмосфере жестокости, то статистически есть большая вероятность, что он будет жесток по отношению к тем, кто его любит. Ричард отказывался судить о молодом человеке лишь на основании статистики, но он собирался изучить это тему с Гермионой, и постараться узнать этого парня как можно лучше, чтобы полностью понять его.

— Я хотел бы как-нибудь провести твой полный осмотр, Гарри, — Ричард заметил, какое выражение лица было у Гарри, когда тот посмотрел на ящик, заполненный острыми стоматологическими инструментами. — Обещаю, Гермиона сможет остаться в комнате, чтобы убедиться, что я тебя не пытаю, хотя если ты никогда не был у дантиста, то ты можешь подумать, что мы с Джин как раз этим и занимаемся.

Гарри снова посмотрел на ящик, прежде чем ответить так спокойно, как только мог.

— Э-э..все нормально, сэр.

— А теперь последний вопрос, прежде чем мы вернемся к дамам. Я размышляю над тем, чтобы пригласить тебя провести здесь ночь. Если я сделаю это, я смогу тебе доверять? Я имею в виду в том, что касается моей дочери и ее спальни?

— Да, сэр, э.. я имею в виду, что я бы никогда, сэр. Мы..э...я, — он решил, что лучше заткнуться и просто кивнул.

Нервозности ответа было более чем достаточно для Ричарда, и Гарри был приглашен остаться на ночь. На самом деле, он и Гермиона провели там две следующие ночи, прежде чем вернулись в Малфой-мэнор к Сириусу. Ричард и Джин взяли Гарри в свой офис для полного осмотра и чистки, и нашли, что для того, кто никогда не был у стоматолога, его зубы были в довольно хорошем состоянии. Они по-прежнему настаивали на полном рентгеновском сканировании и хорошей чистке. Покидая их офис, Гарри был уверен, что в дрели, которую они использовали, внутри сидит маленький дементор, из-за того страха, который вызывал даже ее звук.

Гарри попросил Добби принести бутылку огневиски из Малфой-мэнора. Казалось, что Люциус только что заказал новую партию, прежде чем его приговорили гоблины. Первый глоток Ричардом Грейнджером этого напитка оказался очень забавным, когда он извергнул язык пламени, а его отбросило назад. Но когда он пришел в себя, то от души посмеялся.

Когда Гарри и Гермиона взяли домового эльфа за руки и исчезли, Джин повернулась к своему мужу.

— Ну как?

— Прекрасный молодой человек, я должен признать. Хотя я немного обеспокоен относительно его жизни в его доме.

— Согласна. Но не думаю, что он пострадал от этого. Ты видел, как он смотрит на Гермиону?

— К сожалению, да — проворчал Ричард, — ни одному парню не позволено любить мою дочь, пока ей не исполнится, по крайней мере, двадцать пять.

— Я что-то не помню, чтобы ты ждал, пока мне исполниться двадцать пять.

Он не мог не согласиться с логикой своей жены, так что пошел к себе в кабинет за еще одним стаканом огневиски, и подумал о маленькой девочке, которая носила платья с оборочками, и которой он читал сказки. Теперь казалось, что эта маленькая девочка живет в сказке, и нашла своего Прекрасного принца.

* * *

В последний вечер пасхальных каникул Гарри и Гермиона сидели за столом Гриффиндора, когда к ним подошла странная новая ведьма в слизеринской мантии и заговорила с ними.

— Гарри, Гермиона, — тихо начала она. — это я — Миллисент Булстрод.

После этого заявления из рук Гарри упала на его тарелку вилка, а он принялся изучать новую ведьму. У нее определенно были те же глаза, и некоторые схожие черты лица, но все о чем Гарри мог думать, это о том, как могла произойти такая перемена.

— Я только хотела сказать, что мне надо сесть с Драко на очень, — она подчеркнула слово «очень», — короткое время. Если можете, дайте знать близнецам, что это не для хорошего дела.

Она послала короткий кивок близнецам, сидящим дальше за столом, и не имевшим ни малейшего понятия, кто была эта юная ведьма.

— Э-э..., да..., конечно...Миллисент.

— О, и скажите им спасибо. Я всем им обязана и что-то подсказывает мне, что и вам двоим тоже.

— Удачи, Миллисент.

На ее лице вспыхнул улыбка, и она отправилась к столу Слизерина.

Гермиона посмотрела на Гарри.

— Ну, мы же говорили, что в Слизерине будет интересно, разве нет?

* * *

Барти Крауч-младший по-прежнему был в глубоком запое. Пора перед вторым испытанием была очень напряженной, и алкоголь, который он в течение этого времени употреблял, привел к зависимости от огневиски. Мало того, что он по-прежнему добавлял сильный алкогольный напиток в свое оборотное зелье (он открыл, что это помогает сохранить хорошее настроение в течение целого часа), но он больше никак не мог заснуть, кроме как вырубившись из-за его потребления. На его столе был календарь, на котором следующий после третьего испытания день был обведен красным. На следующий день после того как он передаст Гарри Поттера своему Хозяину, Барти собирался убить этого рыжеголового, извини за выражение, человека. Он все