Кошечку поговорить с мертвецом. Может, эта «каменная женщина» умерла и теперь ее душа находится в аду для бесплодных, приговоренная вечно выкапывать ростки бамбука фитилем от фонаря? Или эта женщина еще жива и ее бесплодие вызвано чарами бездомного духа?

Когда Кошечка бежала из Эдо, она готовилась сражаться со смертными людьми. О бесплотных врагах она не думала.

Несмотря на такие раздумья, беглянка обрадовалась, услышав шипящее «Эккорасасса!», когда Гадюка и Холодный Рис опустили каго в последний раз. Татуированный атлет торопливо обежал вокруг носилок и отвязал шляпу, сундучок и посох мнимого комусо. Даже в холодном воздухе его мускулистое тело блестело от пота, когда он с поклоном пригласил Кошечку выйти из корзины.

— Добро пожаловать в нашу скромную деревню, — весело взмахнул он рукой. — До винной лавки от нас три ри, а до лавки продавца бобового творога — два.

Кошечка встала, с трудом расправляя одеревеневшие ноги, и оперлась на посох, ожидая, пока к мускулам вернется чувствительность. Ее копчик словно раскалывался на части, но ледяной ветерок быстро привел девушку в себя. Боль в голове прошла. Она с любопытством осмотрелась вокруг.

От двадцати до тридцати маленьких крестьянских лачуг были живописно разбросаны по склону поросшей кустами и лесом горы. Их остроконечные соломенные крыши спускались почти до земли и заканчивались карнизами. Стены строений, сложенные из некрашеного дерева и утрамбованной глины, стали темно-коричневыми от дождей и ветров. Огромные поленницы дров были также укрыты соломенными навесами.

Вода многочисленных горных ручьев и маленьких водопадов весело струилась по бамбуковым трубам, наполняя вырубленные в камне пруды и резервуары. Ее журчание не прекращалось ни на минуту. В склонах низких соседних гор были выдолблены аккуратные террасы, на которых крестьяне разбили свои поля.

Увидев монаха, женщины отложили прялки и крупорушки, а мужчины опустили цепы. Никто из крестьян не глядел прямо на Кошечку, но она нутром чувствовала их глухую враждебность. Такая встреча на предвещала ничего хорошего.

Староста деревни вышел вперед. Он не был стар, но от гнета забот его лицо раньше времени покрылось морщинами. Кожа под глазами мужчины свисала полукруглыми складками. Он отозвал Гадюку в сторону и негромко заговорил с ним. Но Кошечка сумела расслышать их слова.

— Что нового, племянник? — спросил староста.

— Этот комусо оказался так добр, что согласился подлечить мою глупую жену. Он поговорит с духом, который мучает ее.

— Что ж, будем надеяться, что этот монах не обманщик, как тот, которого ты притащил в прошлый раз, и не станет размахивать заросшим мхом черепом неизвестного святого, а потом выпрашивать у нас деньги на храм.

Под косыми взглядами жителей деревни Кошечка почувствовала себя коварной и достойной презрения обманщицей. Кроме того, она рассердилась на Гадюку за то, что он завез ее так далеко от Токайдо и так много обещает людям от ее имени.

Но, с другой стороны, люди Киры вряд ли станут искать ее здесь. Возможно, погоня умчится вперед, и тогда Кошечка спокойно продолжит свой путь за спинами преследователей. А что касается бесплодия «каменной женщины», она постарается ей помочь всем, чем сможет.

Кошечка ударила в землю концом своего посоха. Железные кольца его грозно звякнули. Крестьяне поклонились немного ниже, по-прежнему пряча от комусо глаза.

— Наму Амида Буцу! — произнесла Кошечка в нос и снова брякнула кольцами. — Я вымоюсь и совершу обряд очищения, а потом расспрошу женщину и стану говорить с духом.

— Я перепробовала все лекарства, — сказала Окё, жена Гадюки, ежась под выцветшим стеганым одеялом, из швов которого торчали клочья серой ваты. Закрытые глаза больной словно провалились в глазницы, а обрамлявшие их круги имели цвет спелого баклажана — темно-синий. Женщина была так худа и измучена, что Кошечка сочла ее мертвой и подскочила на месте от неожиданности, когда покойница заговорила. А сама Окё, взглянув на монаха, удивилась, увидев красивого безбородого мальчика.

Гадюка в это время сидел на кухне, опираясь спиной о стену, отделявшую ее от маленькой клетушки, в которой лежала его жена. Он и Сакута, староста деревни, печально покачивая головами, обсуждали последний налог, которым князь Кацугава обложил крестьян сверх тех шестидесяти процентов урожая, которые забирал у них прежде.

— Я сходила в храм Сёдзюин и оставила там в дар изображение святого Дзидзо-сама, — Окё была так слаба, что ее голос звучал чуть громче шепота.

Ночные сквозняки наполняли клетушку холодом и сыростью, и больная, дрожа, корчилась под одеялом. Кошечка, сидевшая на пятках в молитвенной позе, выпрямилась и, не вставая с колен, заскользила по дощатым половицам к стенному шкафу. В его углах скопились груды пыльных лохмотьев; Окё болела давно, и никто не мог проследить за ее девочкой-работницей.

В шкафу Кошечка нашла еще одно одеяло, такое же ветхое, как и то, что укрывало больную. Она встряхнула его и укутала женщину, старательно подоткнув края, потом снова откинулась на пятки и стала перебирать четки. Блохи сильно кусали Кошечку, ей отчаянно хотелось почесаться, но она заставила себя внимательно слушать Окё.

— Я жгла ладан и молилась Бэнтэн-сама[14], — продолжала женщина. — Я просила помощи у Каннон-сама. Я спала в одной комнате с сестрой своего мужа, которая родила трех детей. Я перепрыгивала через последы пяти младенцев… — Больная умолкла, чтобы отдышаться. — Я просила мужа развестись со мной. — Крупная слеза медленно выкатилась из-под коричневого века и стекла по влажной щеке. — Если я выживу, то надену колокольчик паломницы и уйду странствовать по свету. Я не могу остаться здесь: люди в нашей деревне опасаются, что из-за меня в округе закроются все утробы. И все женщины станут бесплодными.

Окё вынула из-под тюфяка сплетенную из соломы куклу:

— Эта кукла была прибита гвоздями к дубу в центре деревни. Кто-то распял ее там, чтобы навлечь на меня проклятие.

— Может, кукла предназначалась для кого-нибудь другого…

— Нет, для меня.

— Ваш муж считает, что причина вашего бесплодия — кости, вырытые из земли на вашем новом поле.

— Он не хочет поверить в настоящую причину.

— А какая, по-вашему, настоящая причина?

— Мы поженились по любви, — тихо проговорила Окё. — По любви, а не по долгу. Мы беспечно дали волю своим чувствам и позволили себе слишком много. И за это теперь наказание: от меня не останется потомков, и некому будет помолиться за меня на моей могиле, когда я умру. Но мой муж может жениться снова и иметь детей от более достойной женщины.

— Я спрошу об истинной причине у духов.

Кошечке приходилось видеть, как прорицатели исполняют свои обряды, и если она не знала магической сути этих действий, то знала, по крайней мере, что надо делать.