традициям — это, конечно, хорошо, но современная военная наука шагнула далеко вперед. Поэтому работы у советнического аппарата было непочатый край. По сути дела, пришлось менять тактические и стратегические приемы и методы ведения войны. Хотя, скажу откровенно, разрабатывая новую стратегию, мы во многом опирались на опыт Гражданской войны, но и не забывали мудрых советов древних полководцев Китая. В частности, знаменитый полководец У-Цзы, живший за четыре века до нашей эры, в своем «Трактате о военном деле» изложил не только свои военные наблюдения и рекомендации, но и обосновал условия управления государством: «В древности все, кто заботился о государстве, непременно прежде всего просвещали свой народ и любили своих людей. Что значит любить народ? Это значит действовать так, как выгодно народу, а не так, как ему вредно. Это значит — созидать, а не разрушать. Беречь жизни, а не убивать. Давать, а не отнимать. Доставлять радость, а не страданья. Успокаивать, а не раздражать. И еще — когда безвинных не подвергают наказаниям, это означает, что народу дают жить!» Мудрым человеком был У-Цзы. Его советы во многом пригодились бы и сегодня, — заключил Примаков, обводя зал пытливым взглядом.

Слова комкора вызвали неоднозначную реакцию. Кто-то рукоплескал, кто-то недоуменно ворчал:

— Что он нам тут лекции читает, как управлять государством? Пусть китайцы учатся у нас.

Кто-то резко возражал:

— Из-за таких, как он, соглашателей и либералов, в партии происходит раскол. Ничего, скоро, очень скоро мы возьмемся и за таких, как он! Лишней крови, видите ли, он не желает. Лес рубят — щепки летят! — прокричал сосед Агабека слева.

— Дорубитесь, ох дорубитесь вы, потом сами локти будете кусать, да поздно будет, — проворчал сосед справа.

«И снова прав тот, что справа», — подумал тогда Агабек, мельком взглянув в лицо близкого ему по духу соседа.

После окончания встречи сотрудники ОГПУ, громко обсуждая слова легендарного комкора, начали постепенно расходиться по своим управлениям и отделам. В зале остались только командированные да отпускники. После встречи ожидался показ нового фильма.

Агабек, командировка которого в Москве заканчивалась и надо было собираться обратно в Кабул, направился к выходу, но был остановлен звучным голосом:

— Товарищ Агабек! Задержитесь на минутку.

От сцены к нему спешил заместитель начальника ОГПУ Трилиссер. За ним вразвалочку шагал комкор Примаков.

— Вот, знакомьтесь. Это товарищ Агабек, — сказал Трилиссер, обращаясь к Примакову. — А это комкор Примаков, Виталий Маркович, — добавил он.

— Догадываюсь, — улыбнулся Агабек.

— Товарищ Агабек, Виталий Маркович интересуется обстановкой, существующей в Афганистане. Он хотел бы получить информацию об этой стране из первых рук.

Разговор тогда затянулся далеко за полночь. По тем вопросам, которые задавал комкор, Агабек понял, что, несмотря на свою молодость, это был отнюдь не выскочка, каких в те времена и в партии, и в армии было предостаточно, а состоявшийся целеустремленный боец, на щите которого мог быть лишь один девиз — победа или смерть. Он искренне уважал таких людей — и прежде всего потому, что по долгу службы сам не мог быть прямым и категоричным ни с кем. Ни со своими сотрудниками и агентами, ни с начальством. Со всеми надо было быть дипломатичным, находить общий язык. У контрразведчика, так же как и у врача, одна заповедь — не навреди.

— Я слышал, что вы, Виталий Маркович, принимали участие в операции по захвату белогвардейского генерала Анненкова и его ближайшего сподвижника Денисова? — спросил в заключение встречи Агабек.

Примаков задумался.

— Маршал Фын просил меня не разглашать подробности этой нашей совместной операции, — смущенно признался он. — Ну, да ладно! Вы мне довольно откровенно обрисовали обстановку в Афганистане, во многом не похожую на то, чем меня пичкали в НКИДе, поэтому я отвечу вам доверием за доверие! — решился комкор. — Еще до отъезда в Китай в Наркомате обороны меня попросили сделать все возможное и невозможное для того, чтобы обезвредить руководителей белогвардейского движения, окопавшихся в Китае. Честно говоря, я даже не предполагал, как к решению этого вопроса приступить. Уже много позже, когда у нас с маршалом Фыном установились крепкие дружественные отношения, он сам предложил мне помощь в захвате Анненкова и его ближайших соратников, совершивших тяжкие преступления против народа.

Чтобы выманить генерала на территорию, где полновластным хозяином был маршал Фын, он предложил Анненкову сформировать белогвардейский отряд в составе возглавляемых маршалом Фын Юй-сяном китайских войск. Генерал сразу же выехал со своим штабом для формирования офицерского полка. В июле 1927 года в гостинице «Калган» отрядом личных телохранителей маршала Анненков был захвачен. Моя роль заключалась лишь в том, что я объявил генералу и его соратникам об аресте и под надежной охраной отправил всех в СССР. Судили белогвардейцев в Семипалатинске, в тех самых краях, где до зубов вооруженное белогвардейское войско воевало с бунтующими мужиками, доведенными до отчаяния беззакониями и произволом. Вот в общих чертах и все.

Следующая встреча Агабека с Примаковым произошла через несколько лет уже в Кабуле. Виталий Маркович был назначен военным атташе. Доверительные отношения, которые возникли у них во время первой встречи, со временем только расширялись и крепли. Виталий Маркович частенько делился с Агабеком полученной по своим каналам информацией. Для всех было большой неожиданностью, когда его в срочном порядке отозвали обратно в Москву. И только когда обстановка в Афганистане стала критической, Сталин, помня былые советнические заслуги Примакова в Китае, назначил легендарного комкора главным военным советником Амануллы. В Кабул он прибыл под именем турецкоподданного Рагим-бея. Они только-только определились с задачами, которые перед ним стояли. И вот неожиданная информация о возможной вербовке кого-то из советских специалистов. Впрочем, Агабек, допуская факт самой попытки вербовки, не был в полной мере уверен в предательстве кого-то из совслужащих в Кабуле. Необходимо было как можно быстрее побеседовать с так называемыми «подозреваемыми».

— Начну с Примакова, — решительно произнес Агабек, размышляя про себя, с какой стороны подъехать к Примакову, чтобы беседа их носила непринужденный, дружественный и откровенный характер.

Пока он над этим размышлял, в дверь постучали. Собрав со стола все исписанные листочки бумаги, Агабек сложил их в папку, которую тут же сунул в стол.

— Войдите!

Дверь резко отворилась. В комнату вошел возбужденный чем-то Примаков.

— Здравствуйте, товарищ Агабек! — приветствовал он чекиста. Встретив удивленный и в то же время изучающий его взгляд, он неожиданно сказал: — Я хочу сделать заявление! Меня пыталась завербовать английская разведка!

— Ну, слава богу! — также неожиданно для собеседника промолвил Агабек.

— Что?

— Я знаю об этом. Вернее сказать, я знаю о попытке вербовки кого-то из сотрудников посольства. И сейчас как раз размышлял о том,