— Нет, — встрепенулся Роберт. — А что это?

— Это мой друг, — начал я с умным видом. — Такая штука, вроде особой метки. Как красная роза на теле убитой девушки. Могу рассказать, если хочешь?

Роберт закатил глаза и взял меня за плечо. Он так близко пододвинулся, что я почувствовал теплое картофельное дыхание на своем лице.

— Расскажи пожалуйста, Джонни. Мне очень интересно.

— Представь, что твои ноги помещают в тазик с жидким бетоном. И как только он остынет, то…

— Что тогда, Джонни? — встревоженно спросил Роберт.

— Тогда все, каюк! — ответил я. — Лежать тебе на дне моря. Какое бы ты выбрал, может быть, Красное или Карибское?

— Да ну тебя! — пугливо отмахнулся мальчик.

Я весело рассмеялся. Мне наконец удалось его испугать.

— Ладно, — говорю я, прихлебывая содовую. — Расскажи еще, про этого твоего Пола Гетти. Откуда про него узнал?

— Да что там говорить… вчера относил наш журнал в учительскую…, — он посмотрел на меня так, будто проверял реакцию. Я не стал ничего говорить, мы с Фрэнсисом просто смирились, что в нашей компании есть ботаник.

— Ты отнес журнал в учительскую, — повторил я слова Роберта.

— Да… то есть нет… я собирался… но перед тем, как зайти услышал, что директор громко кричал на кого-то.

— И ты решил подслушать? — спросил я и хитро посмотрел на него.

Роберт кивнул.

— Я услышал, как он ругается. Джонни, я еще никогда не слышал таких слов.

— Значит тебе не доводилось видеть моего пьяного папашу, — произнес я. — Он завернет так, что уши вянут.

Роберт пожал плечами. В его семье принято появляться на ужин в пиджаке и следить за своими манерами, а в моей доставался крепкий подзатыльник, если я вовремя не подносил отцу виски.

Роберт встал и подпер руки в бока. Губы он вытянул чуть вперед и заорал благим матом во все горло, отчего я чуть не свалился в грязь.

— Черт возьми, как такое возможно! Если полицейские ублюдки не могут ничего сделать, мы возьмем все в свои руки! Бедный мальчик, сколько нам еще терпеть унижение!

Он был очень пьян и говорил как в бреду.

— Если это дело рук коммунистов, то значит это плевок в сторону всей страны.

Правую руку, Роберт то и дело выкидывал вперед, а голос делал намеренно хриплый. Затем он заходил кругами на одном месте. Прямо как наш директор.

— Мы дадим отпор если нужно! И будем давить этих сукиных детей!

Роберт перестал ходить и превратился в прежнего двенадцатилетнего мальчишку с любопытными глазами.

— Это все что я слышал… потом дверь открылась, и я убежал. А остальное прочитал в газете.

— Недурно, — ответил я. — Из тебя выйдет неплохой артист.

— Ты правда так считаешь?

Я уже собрался ответить, что, конечно, Роберт вылитый Роберт Редфорд, даже имена у них одинаковые, значит это не случайно, когда услышал голос Фрэнсиса.

— Эй, придурки!

Я немало удивился его появлению. Он таки нашел способ пролезть и теперь стоял по ту сторону и корчил нам рожицы. Выглядел он потрепанным. Колени брюк ободраны, а лицо измазано грязью. Но ужасно довольный, будто выиграл лотерею.

— Чего вы тут орете? Я уж думал, вас убивают.

Я отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

— Ты бы себя видел. Я смотрю, тебе не сладко пришлось.

— Еще бы! Если бы кое-кто не остался жрать и помог мне, было бы гораздо лучше. Но я с собой кое-что притащил.

Он поднял здоровенную доску и перевесил через ограждение. По ней и правда можно запросто перелезть, не насадив задницу на ржавые колючки и не получить столбняк.

— А как мы попадем внутрь?

Я показал на дверь.

Фрэнсис хитро улыбнулся.

— Не переживай Джонни, все ровно.

Так говорил его брат. Все ровно!

Заставить Роберта лезть по доске, сплошь состоящей из заноз, стало делом Фрэнсиса. Тут я бессилен. Сначала, он принялся его подбадривать, затем орать что есть силы, обвинять в слабости, кричать, что будь он на войне, его бы тут же застрелили за измену. Тем не менее это сработало, как и всегда. Роберт неуклюже перевалился через забор, где мы с Фрэнсисом уже его поджидали, подставив руки на случай, если он решит грохнуться на землю.

Наконец, готовые идти за Фрэнсисом хоть на край света, мы двинулись в путь. Я как мог напоминал ему о том, чтобы он приберег свою задницу для пинков. А он лишь посмеивался, отвечая тем, что его задница в скором времени будет насмехаться над моей.

Со стороны, здание походило на простую больницу. Только давно заброшенную.

Фрэнсис отвел меня в сторону и шепнул на ухо:

— Сбоку есть дверь, она не заперта… мне показалось, что там кто-то есть.

Он не хотел, чтобы Роберт нас услышал.

— Ты опять забыл выпить свои таблетки, дядюшка Вандербильт?

Это была наша шутка, вернее эту историю нам рассказал Фрэнсис, но мы сделали ее нашей.

Дядюшка Вандербильт, так звали одного из обывателей дома престарелых. Он рассказывал всякие небылицы и когда приходила медсестра со словами, дядюшке Вандербильту пора выпить таблеток, то почти тут же засыпал. А затем напрочь забывал все что рассказывал. Так мы иногда и называли Фрэнсиса между собой. Дядюшка Вандербильт.

— Вот, смотри, я не шучу.

Дверь и вправду оказалась открытой.

— Это могла быть мышь или енот, — предположил я.

— Т-с-с-с! — зашипел он, как только Роберт поравнялся с нами.

Ступеньки уходили далеко вниз и исчезали в кромешной темноте. Любой неверный шаг и можно разломаться так, что потом ни один врач тебя не соберет. К счастью, у нас остались фонари с последнего школьного похода.

Фрэнсис достал свой, подарок от брата. Армейский Фултон Эм Икс-991 с регулировкой яркости и несколькими режимами.

У нас с Робертом имелись простенькие пластмассовые фонари, которые годились лишь для того, чтобы не налить мимо, пока справляешь нужду.

Фрэнсис посмотрел вниз и с серьезным видом патрульного, остановившего нарушителя, принялся светить вглубь.

Он