— Разве я не просил тебя не покидать своего поля? — обратился староста к Глефу.

Глаза же его смотрел в сторону Натана.

Его широкие плечи скрывала алая накидка, а вдоль груди протянулся глубокий шрам бледного цвета. Каждый раз, когда он вздыхал, а грудь тяжело поднималась, Натану казалось, что из давно зажившей раны вот-вот начнет кровоточить. Ее края выглядели неровными, словно разорваны руками. Туго затянутый пояс из кожи, удерживал на себе короткий кривой нож, украшенный цветными камнями. Он держал на нем руку, как бы показывая, что всегда готов применить силу. И хотя в голосе и спокойном выражении лица мужчины не было злобы, глаза словно залили кровью. Такой может убить даже не моргнув, а затем спокойно сесть за стол, не смывая с рук крови. Своим внушительным видом он напомнил ему Томаса. Только вот, кажется во втором, все-таки теплилось что-то живое.

— Этот незнакомец забрел в наши земли случайно. Я лишь дал ему немного еды и воды.

Глеф не стал упоминать о своем неудавшемся ночном визите.

Рука опустилась с клинка, Глеф облегченно выдохнул. В горящих глазах старосты он видел к Натану неподдельный интерес. Его слишком выдвинутая вперед челюсть заходила из стороны в стороны, будто что-то пережевывая.

— С каких пор мы стали делить хлеб с чуждыми? И что на нем за наряд? Из каких ты мест, чужак?

Натан Кэмпбелл не расслышал. В его ушах звенело, а голова трещала от боли. Он стоял и раскачивался из стороны в сторону как заведенный маятник. Что-то в его сознании происходило, будто туда влезли с отверткой.

В голове вдруг закрутилась детская песенка. Она зазвучала так внезапно, словно из раскрывшейся шкатулки.

Сюзан шагала в школу

А путь был не далек…

Женский голос из далекого и забытого детства. Но какая-то деталь все-таки от него ускользала.

Он посмотрел на Глефа, словно через стеклянный кувшин.

— Он не выносит местной жары, — вступился Глеф. — Ему бы поскорее отсюда убраться. Кому есть дело до проходимцев…

— Замолчи ты! — отрезал мужчина.

Староста схватил за подбородок Натана и задрал голову. Натан вскрикнул от боли.

— Ты! — он указал на лицо пальцем. — Ты кажешься мне очень знакомым.

Староста принялся водить носом перед Натаном и втягивать воздух.

— Ты не с этих мест… сладкий запах… от тебя пахнет смертью. Ты мертв! Кого ты к нам привел?

Глеф задрожал. Он не боялся старосту. Нет, его охватывал ужас от того, что он впервые нарушил правила.

— Последний раз, когда я видел похожее лицо, наши дома горели в огне, а наши люди захлебывались в море крови.

Все тот же палец провел по лицу Натана, оставляя полосу.

Мужчина схватился обеими руками за лицо Натана и поднял над землей.

Натан захрипел. В глазах темнело. А в голове все тот же голос.

Над нею закружился

Красивый мотылек

Губы Натана зашевелились сами собой, хотя он этого и не ощущал.

Над нею закружился

Красивый мотылек

— Что он говорит?

Руны на лице старосты засветились ярким светом.

— Не надо! — крикнул Глеф и припал к земле. Казалось, он тоже слышал этот голос, и он причинял боль.

Она ему сказала

Дай лапку мне дружок!

Староста задергался как в конвульсиях и инстинктивно сжал руки еще сильнее.

Голова Натана словно попала в тиски. Но пение не давало чувствовать боли.

Не учишь ты уроков

Счастливой мотылек

Голос Натана слился воедино с голосом женщины.

Давай с тобою вместе

Кружится весь денек

Мужчина неожиданно ослабил хватку, из его глаз полилась кровь. Он взревел как раненый зверь и уже держался за собственную голову.

Натан зацепился за кусочек воспоминания, стараясь зарыться поглубже в собственном сознании. Рука женщины лежала на краю кроватки. Пальцы сжаты. Лицо ее, казалось сплошным размазанным пятном. Но он видел, как рот открылся и пропел:

Прощай-прощай мой милый

Уже звенит звонок.

Натан услышал хлопок. Прям как в ту ночь в Уэллстоне. Образ женщины растворился, и Натан снова увидел перед собой высокого мужчину.

Голова старосты разлетелась на куски как от выстрела дробовика, словно перезрелая дыня. Натана окатило порцией крови, смешанной с кусками мозга и кости. Запахло известью и железом. Обезглавленное тело, все еще пытаясь бороться со смертью, размахивало руками. Из шеи доносился хриплый свист, при котором вылетали фонтаны крови. Это продолжалось несколько секунд, а затем опустившись на одно колено, староста дернулся и с хрустом, будто сломались разом все кости, упал плашмя в пески иссохшей глины. Ноги пытались куда-то бежать, оставляя за собой что-то похожее на полукруг. Затем он весь выпрямился, пальцы его собрались в кулак, а по телу пошли судорожные волны.

Он затих, застывший в неестественной позе.

Кровь лила отовсюду и продолжала растекаться. Пес, не