– Его прозвали Абреком или Георгием Победоносным, – улыбнулся Тихон Ламко, – Очень подходят ему эти два прозвища! Но я, младший лейтенант, имей ввиду, ничего подобного тебе не говорил. Не дай бог тебе об этом кому-нибудь проговориться и при этом сослаться на меня!

– Я всё понял, товарищ старший лейтенант, – козырнул Юрик.

– И вот что ещё скажу, младший лейтенант, – продолжил комбат. – Фрицев комдив руками на части рвёт ещё и потому, что у него к ним особые чувства.

– Из-за чего?

– А вот послушай. Сорок лет назад турки-отоманы, под руководством именно немецких инструкторов, уничтожили половину его соплеменников, в том числе и практически всех родственников комдива перерезали, живших под Эрзерумом. Он сам тогда был ещё ребёнком и чудом спасся от устроенной турками резни. У него это накапливалось долго. Поэтому в нём и такая ярость по отношению к фрицам. Так что не случайно он рвёт их на части!

Впрочем, уже через некоторое время Геворк Тер-Гаспарян получил звание генерал-майора и его всё-таки перевели начальником штаба 60-й армии. «Иначе, – как выразился по этому поводу командующий фронтом генерал-армии Ватутин, – он не прекратит, как рядовой, бегать в атаки. А такие орлы нам нужны живыми». И как этому не сопротивлялся комдив, но вынужденно подчинился командующему фронта.

***

Рота ещё глубже стала окапываться. Работали безостановочно примерно два часа. Затем обедали и отдыхали. Георгий обратил внимание, что Жангали мнётся и хочет о чём-то поговорить, но так чтобы это было без свидетелей.

Наконец, он отозвал Георгия и вытащил из нагрудного кармана гимнастёрки запечатанный лист.

– Это письмо. Я тут… ну, в общем, я всё-таки решился… и кое-что… кое-что написал.

– Домой?

– Ну, да. Нет! Только не совсем. В общем… в общем, это как бы сказать? Это письмо предназначается не моим…

– А кому?

– Ну-у-у… В общем, это письмо для Розы.

– Молодчина! – Георгий пожал руку Жангали. – Правильно сделал, земляк. Давно это тебе надо было сделать!

– А знаешь что в письме?

– Догадываюсь.

– Я признаюсь и в двух словах расскажу…

– Может не стоит?

– Нет, Георгий, всё-таки меня послушай… Я написал, что очень хочу быть с ней и с Лаурой. Что когда я вернусь, то надеюсь, что мы будем все вместе. И Лаура мне станет дочкой. И что я по-пре-ежне… я по-прежнему Розу очень люблю, и мне совершенно неважно уже, что было у неё раньше, главное, чтобы мы были с ней, и чтобы не расставались до старости. И ещё я написал, что она мне очень нужна. Ну, я не умею красиво говорить. Но когда писал, я старался.

– Э-э, друг, лучше и не скажешь!

– Но знаешь, что… – Жангали запнулся и только после продолжительной паузы заключил: – Я пристанский, а тебе известно, Георгий, что в Семипалатинске про пристанских говорят… мы все упрямы! Мне бы очень хотелось, чтобы это письмо передала Розе именно твоя сестра… Ведь они подружки. Я думаю, если Лида передаст это письмо сама… ну, и кое-что, конечно, замолвит за меня… Ну так будет правильно. И будет как-то надёжнее…

– Ты в этом уверен?

– Уверен! Потому что тогда Роза не выкинет моё письмо и обязательно прочитает его до конца.

– Ну если ты уверен… Ну, ну хорошо! – Георгий взял письмо Жангали. – Я выполню твою просьбу. И думаю, что и Лида тебе не откажет. Она поговорит с Розой и передаст то, что ты ей написал.

Жангали успокоился. Теперь он надеялся, что у него всё будет так как надо, и он, наконец-то, обретёт личное счастье, которого у него ещё не было. Он ведь со школьной скамьи вздыхал по этой девушке, по этой самой Розе, он был влюблён в неё по уши, как пацан, и все эти годы надеялся и упрямо ждал, что когда-нибудь она всё-таки обратит на него внимание.

***

Прошло три часа. Комдив как в воду глядел. Это, наверное, сказывался его большой боевой опыт. В небе появились действительно «месеры» и «юнкерсы». Их было несколько эскадрилий. Небо стало чёрным от этих стервятников Люфтваффе. Они, казалось, накрыли всё небо мрачной сетью.

Звено за звеном летели бомбардировщики «Мессершмитты – Ме 264» и «Юнкерсы Ju 89», и их прикрывали звенья истребителей «Мессершмиттов Ме 209».

– Воздух!

– Осторожно, внимание! Во-оздух! – раздались предупреждающие крики с разных сторон.

– Ну-у, началось! Ну, теперь будет уже мама не горюй… – выругавшись, заметил Дмитрий Клыч.

– Сейчас как начнут нас долбить,– откликнулся Георгий. – Пройдут по нам как катком.

– Вот же привязались, проклятые шайтаны, – поддержал их Жангали Темиров.

И действительно этот авианалет оказался не рутинным. Такого ещё не происходило на Букринском плацдарме.

Этот авианалёт стал самым страшным.

Глава двенадцатая

После поражения Германии в Первой мировой войне по условиям Версальского договора, подписанного в пригороде Парижа в июне 1919 года, ей запретили иметь авиацию, причём запрет распространялся в том числе и на гражданскую. Впрочем, через три года страны победительницы сделали некоторое послабление Германии и позволили ей заняться гражданским авиастроением. И буквально за три года немцы создали высокоэффективную авиационную промышленность, построив с нуля первоклассные заводы «Фоккевульф» в Бремене, «Дорнье» в Фридрихсхафене, «Хейнкель» в Варнемюнде, «Юнкерс» в Дессау и «Мессершмитт» в Аугсбурге.

В то время, как победители ещё летали на устаревших деревянных этажерках, немецкие конструкторы разработали на тот момент самые современные металлические монопланы со свободнонесущим крылом и убирающимся шасси. Авиация у немцев стала лучшей в мире, и они на долгие годы превратились в законодателей мод в этой области.

***

С приходом к власти Гитлера рейхскомиссаром военно-воздушных сил с неограниченными полномочиями был назначен заместитель фюрера Герман Геринг, бывший в Первую мировую высококлассным лётчиком. Он получил установку создать самый мощный и современный военно-воздушный флот. Денег для этого нацисты не жалели. Ну и помогали ему Эрхард Мильх и Вальтер Вефер, тоже не новички в авиации.

К 1935 году Люфтваффе насчитывало 1900 самолётов самых современных типов и 20 тысяч личного состава. Когда эти сведения просочились наружу, то они вызвали панику за пределами 3-го Рейха. Однако джин уже был выпущен из бутылки, и загнать его назад стало невозможно.

К началу Второй мировой превосходство Люфтваффе над остальными военно-воздушными флотами было неоспоримым. Гитлер и командование Вермахта видели в Люфтваффе, прежде всего, «летающую артиллерию» и инструмент по поддержке сухопутных подразделений с воздуха, а также как один из важнейших компонентов «блицкрига».

Благодаря тактическому и техническому превосходству на первоначальном этапе Второй мировой Люфтваффе захватило господство в небе почти над всей Европой.

Первый сбой случился в «битве за Британию», когда немецкая военная авиация