заводе не произошло. Полынников по-прежнему работал в кузнице, в своём ремонтно-механическом цеху, лишь на доске объявлений появился приказ о лишении его квартальной премии. Но к деньгам – и все это знали – он относится с полным безразличием, так что такая мелкая кара его никак не задела. Главный инженер остался доволен больше всех, потому что ценный работник для производства был сохранён, а потерянную квартальную премию кузнецу он найдёт способ как-нибудь возместить.

Галина Павловна и Ромашкин Яшку теперь демонстративно не замечали. Он для них больше не существовал. За компанию с ним в опалу попала и Ленка. Да оно и понятно: заведовать сектором учёта и быть замом комсорга она уже не будет ни при каком раскладе. Новый комсорг Нинка этого ни за что не допустит.

Зато Яшка с Ленкой теперь вернулись в родное конструкторское бюро за кульманы. Благо, держать карандаш ещё не разучились…

Наконец Яшка заметил кофе перед собой, отхлебнул из чашки и медленно достал из кармана свой комсомольский билет. Зелёная дерматиновая корка, в которую была вложена красная книжица, от постоянного ношения в кармане пиджака немного истрепалась, но сам билет был как новенький, будто его выдали только вчера. С фотографии на Яшку глядел четырнадцатилетний мальчишка с копной непослушных волос в белой рубашке без галстука.

Ох, как он мечтал когда-то об этом билете! Его принимали в комсомол в восьмом классе, и ему было до слёз обидно, что он не оказался в числе первых, потому что всем его друзьям-одноклассникам уже стукнуло по четырнадцать, а Яшке надо было ждать ещё целых полгода. Он даже раздобыл комсомольский значок, но пока носил его в кармане, а доставал и примерял на лацкан пиджака, когда никто не видел. Ему казалось, что этот значок с ленинским силуэтом излучал какую-то энергию и согревал ладонь. Как же это было здорово тогда!..

Тот ли это комсомол, о котором он мечтал? Неужели эта организация и в самом деле оказалась всего лишь мифом с бравурными репродукторными маршами, красочными плакатами на стенах и воинственными лозунгами на знамёнах? Судя по происходящему в последнее время, комсомол и в самом деле оказался пузырём, заполненным воздухом!

Неужели его так коварно обманывали с тех юных лет, или Яшка сам себя с удовольствием обманывал все эти годы? А ведь образ, который он упрямо и с любовью создавал в своей голове, с каждым днём разрушался всё больше и больше. Раньше это происходило как-то незаметно, а вот сейчас… Ему поначалу казалось, что комсомол, как никогда прежде, нуждается в помощи и защите со стороны своих верных адептов, и если он, Яшка, сумеет сберечь его в своём сердце, с яростью станет отбиваться от всех его хулителей, и, главное, другие по его примеру станут делать то же самое, то никакого разрушения больше не будет. Когда ему предложили стать комсоргом этого небольшого заводика, он наивно решил, что так и должно было произойти в ответ на его преданность и безграничную веру в декларируемые идеалы…

Ах, как мы охотно обманывали себя, выдавая желаемое за действительное! Яшка и представить не мог, что однажды наступит время, и эта красная книжица в зелёной дерматиновой корке больше не будет лежать в его кармане. Более того, он сам не захочет её больше носить при себе…

И вдруг Яшке в голову пришла сумасшедшая мысль. Такая сумасшедшая, что он даже не сразу её осознал. Рука слегка дрогнула, но он вытащил из кармана зажигалку и долго переводил взгляд то на неё, то на комсомольский билет. Какой-то пьянящий азарт овладевал им: ну-ка, хватит ли у меня сил и решимости сжечь эту книжицу?

Ни жалости, ни сожаления в нём больше не возникало…

А вечером того дня он впервые зверски напился, как не напивался даже в разгульных студенческих компаниях, когда ему было море по колено…

8. Испытательная лаборатория

После недолгих поисков он, по совету кого-то из знакомых, перешёл на работу на завод полупроводниковых приборов. Уж там-то, решил он, буду спокойно сидеть за тем же кульманом, чертить то, что скажут, и – никакой общественной деятельности. Хватит уже, сыт ею по горло! Всё равно от неё одни убытки и неприятности.

И пару месяцев Яшка действительно послушно приходил на работу, восемь часов исправно проводил на своём рабочем месте с редкими перерывами на курилку и походом в столовую в обеденный перерыв. Но не тот у него был характер, чтобы превратиться в тихого бессловесного исполнителя, каковых в его новом конструкторском бюро было большинство. О том ли он мечтал, подписывая обходной лист на прежней своей работе? Размеренная жизнь от зарплаты до зарплаты, бесконечные рулоны чертежей на его столе и маленькая цветная фотография любимых битлов, приколотая в правом верхнем углу кульмана… Лишь эта картинка напоминала ему о прошлой весёлой и разгульной жизни.

О прошлой ли? Расставание с комсомолом – неужели это конец пути?! И ничего интересного больше его не ждёт? Быть такого не может! Не тот человек Яшка, чтобы пойти на поводу у ситуации. Нужно, наверное, чуток выждать, не нестись неизвестно куда сломя голову, и тогда обязательно подвернётся что-то такое, что, если уже не изменит его жизнь кардинально, то хотя бы внесёт в неё вкус и цвет, без которых это божественное кулинарное блюдо – жизнь – кажется всегда пресным и безвкусным. Рановато ему ещё садиться на диету!

Наверняка и на новом месте немало интересных людей, с которыми стоило бы пообщаться, надо лишь поискать их. Раньше-то, на домостроительном заводике, их было не очень много, но они были – хотя бы те же самые сборщица налогов Ленка и мудрый снабженец Шустрик. А тут, в бюро, людей на порядок больше. Нужно присмотреться к ним. И чтобы они присмотрелись к Яшке. Но не торопить события…

Теперь каждое утро он прибегал к семи утра на железнодорожный вокзал и ждал электричку на которой добирался до завода. Второй вагон от головы поезда – в него садились все, кто ехал на завод. И вот там-то, в переполненном вагоне электрички, Яшка и завязал первые знакомства с интересными людьми со своей новой работы. И эти люди оказались по-настоящему интересными. Может быть, даже такими, каких у него в друзьях прежде не было. Ни в институте, ни на домостроительном заводе.

Сашка Мартьянов. Александр Васильевич, если официально. Небольшой, рыжий и юркий, как огонь. Сквозь толстые роговые очки он подслеповато смотрел на мир, но видел всё вокруг