длинному коридору в полной тишине, окруженные лишь звуком шагов и завыванием ветра. Через бесконечные минуты созерцания однообразных картин и витражей перед нами предстали резные двери. Слуги Одора отворили их, вежливо уступая гостям дорогу.

Как только я зашла в залу, магия вокруг меня заискрились, и все наложенные печати слетели. Ничем не сдерживаемые перепончатые крылья расправились, рога удлинились, а поверх одежды появились дополнительные защитные черепа.

Зала повторяла характер своего хозяина и олицетворяла мрачное величие и элегантность. Высокие колонны и арки, украшенные гротескной резьбой и демоническими символами, возвышались до потолка, давя своей мощью. Стекла окон, окрашенных в глубокий кроваво-красный цвет, пропускали частички света, которые сразу терялись в помещении, безуспешно пытаясь найти пристанище среди бледного мерцания мрачных канделябров.

В центре зала на высоком пьедестале находился один из пяти тронов – символов власти, дарованных Владыкой Князьям Тьмы за их преданность. Трон был высечен из демонического черного камня, украшенного ониксами, изумрудами и рубинами. Спинка представляла собой изогнутые змеиные фигуры. Они тихо шипели, готовясь проглотить любого, решившего сесть на трон. Вокруг него стояли статуи чудовищ из мрамора. Я узнала верных охранников Одора – цепных псов Визула и Азулу. Их глаза жутко двигались, выискивая непрошеных гостей. Они остановились на мне, и из мраморных пастей высунулись языки. Воздух наполнился запахом плесневелой древесины.

Мортен неспешно вышел из-за колонны и, сев на трон, закинул ногу на ногу. Змеи за его спиной оживились, сильно напоминая любимцев Похоти. Никогда не разделяла всеобщего пристрастия к склизким ползучим гадам. Длинные черные волосы Одора с вкраплением белых и зеленоватых прядей ниспадали плащом по плечам. В тон к волосам он подобрал костюм с серебристо-зеленой вышивкой. В руке Мортен сжимал свое неизменное оружие – трость Леса Флетус.

– Чем я удостоился визита самой Ахлис, Княжны Тьмы и любимицы нашего Владыки? – Его глаза, точно две живые угольные жемчужины, излучали холодное пламя, полное уверенности и презрения.

– Сбавь пафос, Мортен. Ты прекрасно знаешь, для чего я пришла, так что не занудствуй.

– А-ха-ха-ха! Узнаю мою дорогую Ахлис! Ходят слухи, что ты предала нас и теперь на стороне беглянки Похоти и Жнеца. Но вижу, что это всего лишь слухи, порочащие твою репутацию и статус. Необходимо найти клеветников и наказать.

– А до меня дошли слухи, что Инидий украл у тебя печать и ловко с ней скрылся. – Я многозначительно поиграла бровями.

– Ини ничего у меня не крал. – Мортен стукнул тростью по полу, высекая искры.

– Ини, значит? – Я довольно ухмыльнулась, наблюдая за его реакцией, а потом повернулась к Алчности. – Подожди меня за дверью, у нас с князем Одором личный разговор.

Аварус обрадовался, моментально повеселел и, поклонившись до самого пола, выбежал из залы. Мортен подал знак, освобождая своих слуг тоже. После недолгого молчания он продолжил:

– Явилась, чтобы все доложить ему? Что ж, давай, действуй. Не буду ни препятствовать, ни оправдываться.

– Успокойся, Мортен, – махнула рукой я и присела на край стола, так удобно расположившегося между двумя колоннами. – Хочешь защищать Зависть – твое право. Не собираюсь нагло лезть в ваши дела, но раз ты добровольно отдал ему печать, значит, о чем-то догадываешься.

– Неужели та самая Ахлис решила переметнуться на другую сторону? – Одор криво усмехнулся. – И что же послужило причиной таких перемен?

– Неважно, Мортен. Я вернулась в Хэйдерес не душу тебе изливать.

– Душу? Какую из поглощенных тобой душ ты имеешь в виду, а, Кровавый Туман, унесший тысячи жизней? Или уже успела позабыть свое прозвище?

Как его можно забыть, когда оно преследовало меня по пятам тысячу лет? В памяти навсегда застыло поле боя и мой собственный дикий смех.

Кровавый Туман стелился по земле, напоминая языки лавы из Хэйдереса, пожирающие все на своем пути. Его мерзкая красноватая пелена была пронизана самой сутью зла, вызывающей дрожь в сердцах даже самых отважных людишек. Вихри клубились в воздухе, принимая форму рук, готовых сковать леденящей хваткой каждого, кто осмелится вступить в их обитель. Под его властью даже самые могучие воины ощущали, как жизненные силы покидали их тела, как кровь капля за каплей высасывалась этим облаком. Стон раненых и умирающих звучал в ушах извращенной музыкой, а лица, искаженные страхом и отчаянием от осознания, что ни один клинок или стрела не могут причинить вред самой Ахлис, доставляли мне ни с чем не сравнимое наслаждение.

Среди кровавой бойни жалкие людишки боролись за каждый вдох воздуха, за каждый шаг вперед, но моя Омихлема неотвратимо тянула их в бездонную пучину мучений. Несмотря на ужас, разлившийся в глазах экнорианцев, в их сердцах тлел огонь надежды, что они смогут преодолеть мой туман и одержать победу над демонами. Как же возбуждали сильные души, до дрожи в теле и сладостного предвкушения, когда они окажутся во мне – в Княжне Тьмы Ахлис по прозвищу Кровавый Туман.

– Говори, Мортен. Смертные Грехи у него? Он полностью исцелился и больше не будет ждать? Поэтому ты спас Инидия?

Одор поднял трость и стукнул об пол. Уши заложило, а залу окружила плотная завеса, заглушающая посторонние звуки. Атмосфера изменилась до неузнаваемости. Кроваво-красные стекла исчезли. На месте жутких витражей появились изображения желтых цветов – дийосов, – заботливо поддерживаемых лозами. Огонь в факелах приобрел мягкий и теплый оттенок. Воздух наполнился ароматами леса после дождя и распустившихся цветов.

Я оглянулась и увидела изысканные вазы, в которых стояли дийосы. Пальцы сами потянулись к золотым искрящимся лепесткам в обрамлении пышных зеленых листьев, как будто они пытались спрятать хрупкие бутоны от жестокого мира Хэйдереса.

– Это ненадолго послужит нам защитой.

– Тебе удалось, – пораженно прошептала я, не слушая Одора. – Как?

В мире демонов все цветы имели лишь четыре окраса: красный, белый, черный и синий. Все остальные было невозможно вывести, тем более у кровавого дийоса. Эти цветы прославились во всем Хэйдересе как самые красивые и одновременно опасные растения. Чтобы прекрасному бутону распуститься, дийосы впитывали в себя кровь своих жертв – разумных демонов, остальная им не подходила. Напитавшись ей, они расцветали, распространяя чуть сладковатый аромат. Несмотря на свою красоту, распустившиеся дийосы всегда свидетельствовали об убийстве. Но Мортен смог сделать цветы солнечно-золотыми. Чем же он напитал их в Хэйдересе, что они излучали такой свет, превращаясь из символа смерти в маленькое солнышко надежды? Однако, судя по наложенной иллюзии, Одор всеми силами старался сохранить это в тайне.

Он спустился с пьедестала и, подойдя к столу, осторожно коснулся солнечного бутона. На его губах заиграла непривычная нежная улыбка. Но она тут же пропала, когда Мортен заговорил со