Мимо проплывали стены длинного каменного коридора, увешанные картинами, гобеленами и подсвечниками. Все это удалялось. Что тоже неправильно, ведь когда идешь, горизонт обычно приближается. Однако эта неправильность объяснялась просто: некромант шел спиной вперед.

– АААА! – заорал Винсент, когда картинка происходящего сложилась.

– Заткнись, Глист, – раздался голос бывшего одноклассника.

А нет. Вот теперь сложилась.

В поле зрения Винса появился Леонард. А еще где-то в районе уха послышалось навязчивое жужжание.

– Как тебе яд номера тридцать девять? – с напускным равнодушием спросил Леонард. – Понравился? Полный паралич.

В проплывавшем мимо окне мелькнул морской пейзаж.

Длинные коридоры, морской пейзаж, каменные стены… Винсент начал догадываться, что находится во дворце агрумена. Внутри он раньше не бывал, но такое убранство вполне подходило тому, что он видел снаружи.

– Вообще, – продолжал Леонард. – Ты должен был остаться в сознании, но я пока еще не вывел идеальной формулы… Так что извини за упущенные мгновения жизни. Уверен, они бы тебе понравились.

Винсент молчал. Пытался разобраться в ситуации. Ибо мало понимать, что ты идешь задом наперед против собственной воли, надо бы еще знать причины. Он, конечно, догадывался… Но верить в них пока не хотел.

– Лина и Рина так расстроились, услышав новые планы… Не знаю, чувствуешь ты или нет… Но даже если и нет, ты обязательно почувствуешь их недовольство, когда пройдет действие яда. У тебя немного прибавилось синяков.

Леонард прервался. Его взгляд сфокусировался на точке, которая находилась с обратной стороны поля зрения Винсента. Затем одноклассник раскрыл дар. Краткосрочные звуки возни, сдавленные вскрики и Винс поочерёдно перешагнул через три тела. Все так же задом наперед.

Некромант не знал, но то были тела трех горничных. Их отправили приготовить отдельную спальню для дивы Бронсвелд, которая прибыла на свадьбу вместе с супругом, но не пожелала спать с ним в одних покоях. Официально дива обвинила мужа в чрезмерном пьянстве и заявила о собственном нежелании слушать его храп. Однако официальная версия не всегда истинная. На самом деле дива Бронсвелд надеялась на несколько мгновений кратковременного счастья и собиралась уединиться в покоях с кем-нибудь чутким и нежным.

В свою очередь, парис Бронсвелд испытывал схожие желания. Он приехал сюда отдыхать и веселиться. А какое могло быть веселье в постели с собственной престарелой супругой? Поэтому парис специально напивался вдрызг и вел себя как свинья, дабы отвадить супругу подальше.

Так что можно сказать, что горничных погубила похотливость четы землевладельцев Драдия.

Но Винсент этого не знал. Однако в том, что горничные погибли, он не сомневался. Даже несмотря на то, что они поднялись и пошли следом. Теперь это были просто куклы. Ожившие куклы в подчинении Леонарда.

Самому Винсенту оставалось только мечтать о подобной силе дара.

– Прости за эту заминку, Глист, – сказал одноклассник. – Свидетелей быть не должно, сам понимаешь.

Винсент проводил взглядом безэмоциональные лица горничных, которые быстро догнали их и ушли вперед.

– Ты мне так и не ответил, Глист… Как тебе яд? Что ты испытываешь? Голова не болит? Тошнота? Слабость? Ты что-нибудь чувствуешь?

– Аоуыоаоы, – попробовал Винсент высказаться. Однако язык подчиняться не пожелал.

– Понятно… – скучающе ответил Леонард. – Пожалуй, можно чуть снизить концентрацию… Возможно, полный паралич – мера слишком радикальная… Хватит и простого ограничения подвижности… Глядишь, мне и не пришлось бы всякий сброд нанимать, чтобы тебя тащили. Сам бы дошел. Кстати, Глист, ты мне теперь должен. Магус за доставку. И еще пять за сапоги.

Винсент рефлекторно посмотрел на ноги одноклассника.

Сапоги. Два. Но не синие. Коричневые. Выходит, что Гавселю удалось скрыться от гнева одного заносчивого индюка.

– Хорошо, что ты мне уже отдал долг, Глист. Ведь тебе осталось недолго, – уголки губ Леонарда едва сместились в ленивой улыбке, когда рука хлопнула по кошелю с магусами. Его кошелю. – Уверен, что агрумен подготовит для тебя особенную смерть. Ведь ты убьешь его дочь…

– Иа? – искренне изумился Винсент.

– Ты, Глист, ты. Надо же исправлять свои косяки, правда? Ты нам все испортил. Не позволил настроить Движение против магов, пустил слух о некромантах в городе, привел за собой ненужные хвосты… Надо это исправлять, Глист. Надо. Мортереми решил все замкнуть здесь. Он сказал, что если маги знают об одном некроманте, надо им его дать. Живым ты можешь начать болтать поэтому… Поэтому сейчас ты сделаешь все, чтобы твоя смерть стала естественной и оправданной. Уверен, агрумен не станет тянуть с казнью до прибытия смены магов… Не после того, что ты сделаешь бедняжкой Розалеттой.

– Аоуооуу, – как мог, начал ругаться Винсент.

– Прекрати дергаться! Я ведь могу приказать мастеру Ториглаву идти боком… Чтобы твое лицо полировало стены.

– Ааа? – уточнил Винс.

– Твоему извозчику, глупый Глист. Мог ли ты раньше представить, что верховный смены магов будет тебя катать по дворцу агрумена Драдия? Это забавно, не находишь? – голос Леонарда оставался таким же отстраненным, но Винсент слышал в нем хорошо знакомые нотки садистского веселья. Он умел узнавать их, как никто другой. – Жалкое зрелище эти маги… Они настолько размякли, что совсем не ожидали нападения в стенах города. Самый легкий бой на моей памяти… Даже ты активнее сопротивлялся, Глист. Ах да, я же забыл тебе сказать… Ты единолично истребил всю смену магов, затем поднял их тела и отправился убивать Розалетту.

Винсент содрогнулся. Его догадки оказались верными. Там впереди него маршировала целая армия трупов. И он был привязан к спине одного из них.

Так себе ситуация.

Глава 9.

Гавсель бодро семенил по улице, крепко сжимая в зубах трофейный сапог. Его провожали взгляды прохожих, но никто не решался заступить ему дорогу. Наверное, все видели, какой он большой и сильный.

Да. Гавсель спать не ложился и все еще передвигался на винных парах. А значит, считал себя хищником, а всех остальных – жертвами. В понимании пса весь окружающий мир считал так же и не рисковал с ним связываться.

На самом деле дела обстояли несколько иначе.

Жители Калафрота нарочно травили собак. Псы начали доставлять серьезные проблемы. Они расплодились, сбивались в стаи, нападали среди белого дня, грызли, терзали и ничего не боялись.

Агрумен проблему решил. Он выступил на площади после очередного общего исцеления и сказал, что псы должны бояться людей, а не наоборот. Теперь каждый житель был обязан пинать, орать, издеваться и гнать прочь любого встречного пса. Убийства, конечно, тоже приветствовались, но не так сильно, как издевательства.

И это сработало.

Жители быстро перехватили инициативу и втянулись в собственную жестокость. А псы познали страх. Теперь если кто-то и видел на улице пса,