доказать неосновательность действий местного начальства на Амуре и в Приморском крае. Должно отдать ему справедливость: он большею частью доказывает это очень удачно; но местное начальство, принимая его мнения, этим самым становится в оппозицию с самим с собой и опровергает свои прежние действия. Так случилось и в настоящем случае». Напомним, что Н.М. Пржевальский был в этих местах в 1867–1869 годах; А. Алябьев служил в крае предположительно с 1863-го до 1871 года.

Между тем, наряду с медленно возрастающей иммиграцией корейцев, продолжались и даже усиливались репрессии корейских властей против тех, кто пытался самовольно переселиться в Россию. «Первым корейцам, перешедшим на русскую территорию, администрацией Приморской области была оказана определенная материальная помощь, а также обеспечена защита от посягательств корейских и китайских властей на юрисдикцию над ними. В 1865 г. переход крестьянских семей из Кореи в Южно-Уссурийский край продолжился. Вместе с тем с приходом к власти Тэвонгуна (принц-регент Ли Ха Ын, в течение 10 лет опекавший малолетнего короля Кочжона – В.П.) губернатору провинции Хамген Ли Ю Вону было приказано усилить охрану корейской границы с Россией новыми пограничными отрядами. Этот приказ был в свою очередь переадресован для исполнения Ли Нам Сику, который являлся военным командиром северного сектора названной провинции. Одновременно на Ли Нам Сика возлагалась обязанность излавливать и сурово наказывать всех, кто вступал в контакты или «сотрудничал с русскими» (А.И. Петров. Корейская диаспора на Дальнем Востоке России….).

Известно несколько достоверных случаев таких репрессий. Так, начальник Новгородского поста поручик Резанов в рапорте от 4 июля 1865 г. за № 61 на имя военного губернатора Приморской области отмечал: «От корейцев… приходили ко мне шесть человек депутатов объявить о желании их в числе 30 семей переселиться к нам и просили меня дать для поселения земли… Вчера в 9 часов вечера пришли ко мне десять человек корейцев, из числа желавших переселиться, со слезами объявили об аресте пяти их родственников и казни их будущей через три дня». Они попросили Резанова отправить к ним в город 50 солдат, испугавшись которых, начальник города может освободить арестованных. Разумеется, Резанов не мог этого сделать, но для утешения просителей отправил к корейскому пограничному начальнику офицера с пятью солдатами, чтобы уговорить его освободить арестованных. Исход этого дела остался неизвестен…

В том же рапорте от 4 июля 1865 года Резанов писал: «Пособия, оказываемые поселившимся у нас корейцам, казни их родственников и другие притеснения от корейского начальства могут очень усилить и без того сильное желание корейцев переселяться к нам. Я же, имея распоряжение Вашего Превосходительства оказывать пособие переселяющимся к нам корейцам, не знаю, до какой степени допускать это переселение». Похоже, что не знало точного ответа на этот вопрос и вышестоящее начальство. По крайней мере, следующий командир Новгородского поста и заведующий Суйфунским округом подполковник Дьяченко через полтора года, 5 января 1867 года, запрашивал буквально о том же. Докладывая о возрастающей корейской иммиграции, он писал: «Это обстоятельство требует многостороннего обсуждения. Прошу справиться и доложить – разрешено ли Генерал-Губернатором переселение корейцев».

Чиновник Приморского областного правления Ф.Ф. Буссе, по поручению военного губернатора Приморской области совершивший в январе 1867 года инспекцию корейских деревень Посьетского участка, в своем отчете докладывал: «Переселение корейцев в том виде, как оно происходило до настоящего времени, не может на первых порах принести пользы. Противодействие переселению со стороны корейских начальств так сильно, что желающие перейти нашу границу принуждены оставлять все свое имущество на родине и бежать совершенно без средств. Перед выходом из своего селения они даже не могут распродавать свое имущество без того, чтобы не уследили за этим чиновники, тогда открытие распродажи в видах переселения неминуемо влечет за собою конфискацию имущества и жестокое наказание переселенцам.

14 января сего года прибыла партия переселенцев в числе 72 душ мужского и 68 женского пола, всего 28 семейств, которая вышла из селений невдалеке от границы. Эти переселенцы надеялись провести все свое имущество и скот, но в 5 или 6 верстах от границы их нагнал отряд корейских солдат и отбил все повозки и скот, так что хотя они и успели бежать, но пришли в д. Рязановку полуодетые и лишенные всех средств, к тому же вследствие суровой погоды часть их заболела и отморозила руки и ноги».

Эти же факты были повторно изложены Ф.Ф. Буссе через два года в статье «Очерк условий земледелия в Амурском крае» («Записки для чтения» – приложение к газете «Биржевые ведомости», ноябрь 1869 года) с уточнением, что упомянутые переселенцы прибыли в Рязановку «в ужасном положении», «полунагие, с отмороженными членами». В каком состоянии были другие беженцы, по официальным сведениям неизвестно, но, видимо, не в лучшем…

Зимой 1866–1867 годов интенсивность корейской нелегальной иммиграции еще более возросла. Новый начальник Новгородской постовой команды подполковник Я.В. Дьяченко в своем докладе от 5 января 1867 г. на имя начальника штаба сухопутных войск Приморской области отмечал: «Корейцы переселяются. Зимою прибыло 114 душ». Вместе с отмеченными в отчете Ф.Ф. Буссе переселенцами, прибывшими в середине января того же года, получается уже 254 человека. Вышестоящим российским начальством тут же были приняты меры против этого, но они особого результата не дали. Военный губернатор Приморской области И.В. Фуругельм в отношении на имя генерал-губернатора Восточной Сибири М.С. Карсакова от 5 апреля 1867 года информировал: «Во избежание значительного наплыва корейцев в наши пределы вследствие последних политических событий в Корее, мною было предложено с января сего года начальнику Новгородского поста стараться приостановить на время их переселение к нам, но, несмотря на принятые подполковником Дьяченко к тому меры чрез посредство живущих уже у нас корейцев и на те опасности, с которыми сопряжен переход корейцев в наши границы, переселение продолжалось».

Можно сказать, на практике сбылось то, о чем офицер Генштаба Гельмерсен пророчески писал еще в 1865 году, предупреждая местные власти «быть несколько осмотрительнее в деле переселения, чтобы не потерять силу остановить его, если накопление корейцев сделается неудобно, вследствие того, что они приобретут слишком большой перевес над русским населением».

Начало массового перехода через границу

В конце 1860-х годов, несмотря на довольно активные меры противодействия переселению со стороны корейских и китайских властей, неожиданно произошел массовый исход корейцев в российские пределы. По сравнению с предыдущими годами количество иммигрантов увеличилось в разы, поставив местные власти перед необходимостью разрешения совершенно незапланированных проблем.

Н.А. Насекин в работе «Корейцы Приамурского края. Краткий исторический очерк переселения корейцев в Южно-Уссурийский край» писал следующее: «В 1867 году былу нас сильный неурожай, повергнувший корейцев в