их, весьма желательно для пользы края, однако же во избежание неудобств, которые могут последовать от преобладания корейского элемента, оно должно быть ограничено известными пределами, определить которые предоставлялось усмотрению военного губернатора Приморской области. При этом Ваше Высокопревосходительство изволили просить дать пограничным властям нашим в Уссурийском крае инструкцию, чтобы переселяющиеся в наши пределы корейцы были поселяемы не близ границы и не сплошными массами, а между русскими деревнями. Контр-адмирал Фуругельм, получив это предложение, оставил его без исполнения до прибытия моего (судя по тексту, он написан от имени военного губернатора Приморской области А.Е. Кроуна – В.П.).

Между тем впоследствии, именно в ноябре месяце, Ваше Высокопревосходительство изволили телеграфировать, чтобы вновь переходящих на нашу территорию корейцев немедленно по приходе отправлять на Амур. Распоряжение это в точности уже исполненное, как видно из препровожденной при предложении от 25/29 ноября прошлого года за № 1488, копии с предписания, данного вами полковнику Черняеву 28 ноября № 1490, сделано с целью охладить стремление корейцев переходить к нам, но на самом деле при исполнении его возникло такого рода обстоятельство, что в числе вновь пришедших к нам корейцев, отправленных уже на Амур, оказалось много таких, которые, принадлежа к семействам корейцев, пришедших прежде на нашу территорию и уже поселенных в Суйфунском и Ханкайском округах, оставаясь по разным причинам в Корее или отстав от них в пути, по прибытии вместо того, чтобы быть присоединенными к своим семьям, были с ними разлучены переселением в Амурскую область.

Распоряжение это вызвало в среде корейцев жалобы, заявленные мне во время проезда из Владивостока в Николаевск. Сверх того я получил от заведующего Суйфунским округом майора Май-Маевского телеграмму о том, что до 20 семейств старых корейцев д. Тизинхе просят переселиться на Суйфун к своим родным и что без моего распоряжения он не разрешает этого.

Не считая себя вправе действовать в отмену сделанного уже Вашим Высокопревосходительством распоряжения об отправлении на Амур вновь пришедших к нам корейцев, а равно и делать какие-либо распоряжения о передвижении корейцев из одного места в другое, тем более, что Вашему Высокопревосходительству уже угодно было помимо меня поручить заведование корейцами особо командированному вами чиновнику Ризничу, на которого в то же время возложено исполнение обязанности пограничного комиссара в Уссурийском крае, а самое устройство хозяйственного быта их возложено на командированного в Приморскую область для инспектирования войск полковника Черняева, а дело это оставить в настоящем его положении, должным считаю заявить Вашему Высокопревосходительству, что разъединение корейских семей едва ли приведет к благоприятным результатам в отношении устройства хозяйственного их быта, а скорее, как я полагаю, охладит в них то чувство преданности русскому правительству, которое весьма полезно было бы видеть в среде их» (РГИА ДВ. Ф. 1. On. 1. Д. 325. Л. 16–18).

Определенные итоги акции переброски корейцев на Амур подвел все тот же В.И. Вагин. Вот что он писал: «Трудно решить, почему поселение корейцев близ границы было признано неудобным. Если в политических видах, то едва ли этот взгляд не был ошибочен. Корейцы, озлобленные против своего правительства, обязанные нам и относительным благосостоянием, и гораздо лучшим гражданским положением, были бы, без сомнения, такими преданными подданными, лучше которых нельзя желать. Совершенно от нас зависело достигнуть этого. Сношения корейцев с их земляками, при таких обстоятельствах, могли бы только послужить в нашу пользу. Для самих корейцев было несравненно лучше селиться около границы, нежели в другом месте. Здесь корейцы были ближе к своему прошлому; здесь и климат, и почва были те же самые, как на их родине; они могли ввести в стране ту культуру, какая ей наиболее свойственна; перенимать у русских крестьян им было нужно немногое, потому что земледелие развито у них лучше нашего; напротив, нашим крестьянам пришлось бы многому поучиться у них, и поучиться с пользою для себя… Говорят, что во вновь заселенной русскими земле гораздо естественнее считать десять русских на одного корейца, чем наоборот. Таково мнение Пржевальского. Но почему же именно так, а не иначе? Не гораздо ли, напротив, естественнее, если страна, кому бы она ни принадлежала, будет всего более заселяться из ближайшей к ней и притом густо населенной страны, нежели из мест отдаленных, с редким населением, и сообщение с которыми весьма затруднительно? Да и есть ли надежда скоро заселить Уссурийский край одними русскими?..

Но если бы от поселения корейцев вблизи границы и действительно могла быть опасность, то она достаточно могла устраниться поселением их несколько далее, по Дауби-хэ и Суйфуну. В долине Суйфуна и около озера Ханка они даже могли смешаться с русским населением, уже довольно значительным в той стране. Говорят, что здесь могло быть невыгодно для нас соприкосновение корейцев с манзами, которые до сихпор будто бы нам враждебны. Здесь не место рассуждать о том, отчего происходит враждебное настроение к нам манз…; но опять-таки от нас зависело предупредить такое настроение в корейцах и вообще влияние на них манз, особенно при явном расположении корейцев усвоить наш язык и отчасти даже обычаи. Притом, мнение о возможности влияния манз на корейцев опровергается официальными сведениями о характере корейцев и о положении манз в наших владениях: «Сколько можно судить по виду и по отзывам личностей, поставленных для наблюдения, – говорится в одной бумаге – корейцы народ мирный, покорный и трудолюбивый. Это, конечно, служит достаточным ручательством отсутствия в этом племени элементов, вредных для общественного благоустройства, в которых можно подозревать манз»…

Но мы признали за лучшее переселять корейцев на Амур. Нельзя не согласиться, что эта мера как нельзя лучше соответствовала своей цели: она неизбежно должна была ослабить в корейцах желание переселиться к нам; но мы уже видели, что достигать этой цели не только не было никакой надобности, но именно надобно было стремиться к противному. Б то же время эта мера ослабляла, если вовсе уничтожала, и расположение к нам корейцев. Они уже не могли видеть в Южно-Уссурийском крае страны, где они, не слишком удаляясь от дорогой для всякого родины, могли найти защиту и покровительство от жестокости своего правительства и в то же время улучшить свое материальное положение. Будет ли поселение корейцев в Амурском крае полезно для нас впоследствии, это еще вопрос…».

Что дали корейцы России?

В уже упоминаемой работе Н.А. Насекина было с точностью до половины фунта (то есть до 200 граммов!) подсчитано, какие материальные и денежные ресурсы выделила Россия для поселения и переселения корейских подданных на своей территории: «Таким образом, в течение 1869–1871 и в