Амурской области, подполковника Баранова, в Новгородскую гавань с тем, чтобы он распорядился убрать тела умерших, доставить корейцам средства к существованию и принять все необходимые меры к устройству корейцев. На заготовление продовольствия и на другие расходы по переселению корейцев ассигновано 5000 р.

Г. Корсаков распорядился, чтобы все корейцы, которые еще не устроились хозяйством, были направлены в Суйфунскую долину, к г. Пуцилло. Туда же велено было направить и большую часть продовольственных запасов, заготовлявшихся для корейцев… Узнав о затруднительном положении г. Пуцилло, он отпустил ему на покупку хлеба и на другие расходы по переселению корейцев тысячу серебряных рублей из бывших при нем сумм» (В.И. Вагин. Корейцы на Амуре).

М.П. Пуцилло с прежним энтузиазмом и старанием взялся за уже освоенное им дело, но новые переселенцы тянулись в Никольское медленно, без особого желания. Их можно было понять: время для распашки и сева на новых местах было упущено; там, где беженцы волею судьбы осели, они кое-как наладили свое хозяйство, и тут – новое переселение. Все тот же В.И. Вагин указывал: «Г. Пуцилло ждал их почти два месяца. Наконец едва-едва к нему поступило около 500 корейцев; но и из тех почти половина жаловались, что они были оторваны от своих домов, полей и хозяйств». Тем не менее их в течение лета и осени расселили, причем не только по долине Суйфуна-Раздольной, но и почти по всему югу края.

«К осени 1870 года в Суйфунскую долину прибыло еще 500 корейцев, которые положили начало основанию деревень Синельникове на левом берегу р. Суйфун (Раздольная), в 35 верстах выше Никольского, Андреевка на р. Майхэ (Артемовка) и Николаева на р. Сучан (Партизанская). Тогда же несколько корейских семей обосновались на берегу р. Эрдогоу (Муравейка) и Дауби-хэ (Арсеньевка), близ телеграфной станции Верхне-Романская» (Ф.Ф.Буссе. Переселение крестьян морем в Южно-Уссурийский край в 1883–1893 годах. СПб., 1896).

Детальнее подвел итоги этого расселения А. Рагоза в более поздней работе: «Всего в течение 1869–1870 годов в долины рек Суйфун, Лефу и Даубихэ было отправлено 5700 корейцев обоего пола для поселения их на новых местах. Только в шести новых корейских селениях – Фуругельмовская, Казакевичево, Корсаково, Кроуновская, Пуциловка и Синельниково, основанных во вновь образованном Ханкайском округе, было устроено 330 семейств (1466 человек). Им выдали в виде пособия 6223 пуда муки, 2179 пудов ярицы, 473 пуда ячменя, 576 пудов проса, 283 пуда гречихи, 19 пудов картофеля, 24 пуда соли, четыре лошади, два быка и 495 рублей денег. Но и эта ничтожная помощь дала корейским переселенцам возможность встать на ноги, разработать под посев хлеба до 200 десятин земли и засеять ее ячменем, просом, бобами, а также завести еще 40 голов рогатого скота и 13 лошадей» (А. Рагоза. Краткий исторический очерк переселения корейцев…).

К концу 1870 года в районе залива Посьета оставалось еще примерно 1600 корейцев, которые, по расчетам, до нового урожая могли прожить на своих собственных припасах. Относительно их было принято волевое решение: следующей весной начать отселение в долину реки Даубихе (Арсеньевка). Однако этому помешало совершенно непредвиденное обстоятельство. «Предположение о переселении в 1871 г. корейцев, поселившихся уже близ Посьета, не состоялось. Весною этого года в Южно-Уссурийском крае появилась чума рогатого скота. Чтобы предупредить распространение ее, губернатор признал необходимым оставить корейцев до осени у Посьета. Здесь они могли жить на собственные средства, тогда как при переходе на новые места им нужно было пособие от правительства. Впоследствии найдено было полезным и вовсе оставить их на прежних местах: они уже обзавелись там хозяйством и переселение было бы для них трудно и разорительно» (В.И. Вагин. Корейцы на Амуре).

Оперируя данными полковника Я.В. Дьяченко, заведовавшего Суйфунским округом, А. Рагоза подсчитал, что к 1 января 1871 года всего из числа перешедших на русскую территорию в 1869–1870 годах корейцев в различных местах Южно-Уссурийского края было размещено 3750 человек. Они были расселены в следующих пунктах: в деревне Рязаново – 1200 человек, по долине р. Янчи-хэ – 300, по долине р. Сидими – 80, в окрестностях Новгородской бухты – 120, на островах при входе в залив Посьета – 150, по долине р. Суйфун – 1200, по берегу бухты Находка и по р. Сучан (это были «большей частью женщины и осиротевшие дети») – 500, по русским деревням – 200 человек.

При переселении корейцев внутри Южно-Уссурийского края им иногда выдавались в качестве документа групповые билеты для водворения на новом месте. Например: «Билет № 129. Дан сей от Новгородского Постового Управления Русскому подданному Корейцу Цунгуани Ли с семейством и работниками, отправившемуся для поселения по Сучану. Прошу начальствующих лиц в пути следования означенному корейцу с семейством и работниками давать свободный пропуск, а по прибытии на место кореец Цунгуани Ли обязан явиться к Управляющему сибирским удельным имением и предъявить сей билет. Дан в посту Новгородском. В чем подписал с приложением казенной печати, свидетельствует Февраля 27 дня 1871 года. Начальник Суйфунского округа, Полковник (подпись). Делопроизводитель, Подпоручик (подпись)» (РГИА ДБ. Ф. 573. Оп. 12. Д. 13119. Л. 17).

Отметим, что о погибших или умерших среди корейских переселенцев практически ни один исследователь не сообщает; в итоге создается впечатление, что все они были бессмертными. Однако А. Рагоза в той же работе подсчитал: «Исключив это число корейцев (3750 человек), значащихся у нас на жительстве к 1-му января 1871 года, из общей цифры корейцев, перешедших в наши пределы за это время, получим сразу недочет до 4000 душ обоего пола, – недочет, который и следует отнести прежде всего на смертность среди переселенцев… За неимением данных трудно говорить определенно, как происходило это переселение. Но можно сказать, что это переселение должно быть отнесено к числу самых бедственных».

Современный исследователь Б.Д. Пак считает, что «некоторая часть переселенцев из суммы недочета в 4000 человек ушла в Маньчжурию, но большая часть изнуренных больных и голодных корейцев, не дойдя до мест поселений, сотнями гибла…». К слову, в период этих трагических событий массовая гибель корейских переселенцев вовсе не была секретом для властей. Вот, например, что сообщал о корейцах пограничный комиссар в Южно-Уссурийском крае Н.Г. Матюнин в своем отчете за 1874 год: «Они пришли к нам голодные, прося помощи: мы накормили половину и допустили другую умереть с голоду; крепостное право… воскресло здесь в годину несчастья, правда, ненадолго. Дети отлучались от родителей, отдававших их первому встречному за 10–15 серебряных рублей, и когда прошла голодная пора, многие семейства не досчитывали своих членов, увезенных вглубь Сибири или увезенных в Китай хозяевами, не