кулем оседает вниз придавив не прекращающую рыдать девчонку. Зажмурившись от визга что-то яростно орущих ей в ухи духов, Сив выдергивает орудие из раны. Секира опускается еще раз, на зареванное лицо, в раскрытый в немом крике ужаса рот. Точно. Сильно. Безжалостно. Грязно. Зато быстро и стоит надеяться, не больно. Распятое на земле худое тельце девочки не двигается. Дым ест глаза. Хочется завыть от тоски и уйти в ночь. Бежать как можно дальше. Но нельзя. Дело надо закончить. Она не будет скрывать, что убила одного из собственных хирдманов. К тому же… К тому же за воина всегда отвечает его хедвиг. На рукаве убитого бандита голубая нашивка. Символ Видека — Дубового Щита. У командира всегда есть выбор. Всегда.

Она предъявила ему обвинение прямо на пиру. Надеялась на поддержку Хальдара. Ответ того, кого она считала своим конунгом, вверг ее в шок.

«Видек в праве требовать с нее три гривны[1] золотом или, если она не сможет ему заплатить, взять ее себе в рабство на год. Ты ошиблась маленькая убийца, запуталась. Подняла руку против своих. Тебе многое прощалось, когда ты была ребенком, но пора взрослеть. Или твое железо ни разу не окроплялись кровью невинных? Мы нидинги, а не имперские рыцари про которых рассказывают приходящие с юга барды и плясуны. Мы живем по законам предков, а главный закон, это право сильного. Что? Хольмганг? Ты слишком многого просишь маленькая убийца, но… Сегодня праздник, а поединок порадует Старого медведя…»

Дубовый щит презрительно скалится. Вряд ли великан сильно расстроился, когда узнал как погиб его воин. Видеку всегда нравилась кровь. Своя или чужая, не важно. А еще, два года назад он хотел с возлечь с ней, зажал ее в углу клети для зерна и неизвестно чем кончилось бы дело не выпусти Сив на мгновение своего зверя. С тех пор она не раз замечала на себе его тяжелый, ненавидящий взгляд. Это было странно. Два года это слишком долгий срок для такой мелкой обиды. Но возможно, те, кто говорил, что несмотря на всю свою тупость Видек никогда ничего не забывает, были правы. А может дело было совсем в другом… И чем дольше она об этом думала тем больше подтверждались ее опасения. Да… Дело в другом. Духи не раз предупреждали ее, но она просто не хотела слушать. Видек лишь орудие, как молот или дубина, а она попала в ловушку словно зверь в силки. И эту ловушку поставил кто-то намного умнее, чем пытающийся сейчас ее зарезать вставший на дыбы медведь. Она не может выпускать своего зверя на Хольмганге. Бог-зверь не допустит такого. Просто не даст. Как не дал ей в свое время обратится его жрец Стоневульф. Когда это было? Пять зим назад? Семь? Не важно. Сейчас ей придется справляться самой.

Пока получалось не слишком хорошо. Прокатившись по земле Сив, вскочила на ноги и тут же вскинув над головой секиру попыталась заплести ей меч Видека. С таким же успехом она могла бы попытаться остановить лавину. Легко отбросившее возведенную на его пути защиту, острие меча скользит вперед вспарывая ей лоб. Рана пустяковая, даже не рана, царапина, но глаза сразу начинает заливать кровь. Это плохо. Очень плохо. Еще несколько мгновений и она ослепнет. Станет беспомощной.

Видек снова скалится. Удачный удар. И урок зарвавшейся девке. Если бы он хотел ее убить, то лезвие вошло бы ей в переносицу или в рот. Значит этот боров… Уйдя от следующего, грозящего рассечь ее пополам, замаха легким пируэтом Сив, тянется вперед и достает острым подтоком стискивающую рукоять меча похожую на лапу тролля ладонь. Заточенный шип легко касается покрытой защитными рунами, вздутой набухшими от напряжения жилами кожи. Легко совсем чуть-чуть. Кровь хлещет так, будто из руки великана забил родник.

— За это я забью твой топор тебе в задницу!!! — От рева великана дрожат стены. Меч бьет низко, по ногам. Сив прыгает и тут же понимает, что допустила ошибку. Ловушка! Щит встречает ее в воздухе, сбивает с ритма, перекрывает обзор, выскользнувший с совершенно неожиданной стороны, взрезающий на противоходе воздух клинок целит ей в живот. Казалось, должная быть крепко связанной, усыпленной и обездвиженной, священной землей хольмганга, Не-Сив в ее груди рычит и лениво поднимает голову… Грязный, подлый удар. Хотя, на божьем суде не бывает подлых ударов. Это суд самой смерти, суд великого уравнителя, великой оси колеса мира, а верховного бога не зря называют отцом всей лжи. Сив невольно улыбается. Она уже не та девчонка, что привел к своим нидингам Хальдар. Пусть, Рогатый топор отказывается признавать, что она благословлена, пусть ни один из ритуалов инициации так и не был проведен, пусть она не получила на кожу ни охранных рун и связывающих знаков, пусть она не носит на шее цепь благословленных, пусть она так и не подружилась со своим духом, не подкупила его, не одержала силой, не получила обещанного, ей за эти годы все же удалось, кое-чему научится. Спящая в ней сила, тоже не теряла времени даром. Да. Она не получила ни медвежьей мощи, ни волчьей ярости, ни лисьей хитрости, ни орлиной зоркости, ни змеиной стремительности, ни даже бычьей стойкости. Но ее тело менялось. С каждым днем. Почти незаметно. Просто ее мышцы становились чуть сильнее, кости крепче, а суставы гибче. Каждое утро она будто прорастала почти незаметными, исчезающими к вечеру стальными нитями. И с каждым новым днем этих нитей становилось все больше и больше. Она просто становилась тверже. Яростней. Быстрее. И больше. И сейчас она была больше, сильнее, крепче, быстрее и тверже большинства из благословленных в этом зале, уступая лишь видеку и самому Хальдару. А еще она обладала силой. Той силой, которой не было у других. Ярость Не-Сив превосходила даже то, что сидело в Рогатом топоре. Она это знала. Знала, по его задумчивым взглядам, по его ласковой сочащейся смертельным ядом улыбке, по его прикосновениям, тому, как он с ней обращался, когда брал ее в свою постель. Она знала это по шепоткам, что отравленным туманом вились вокруг нее, знала из того как замолкали воины стоило ей взять в руки рог с медовухой или присоединится в игре в кости. Из огненной ярости и ледяного гнева, из упорства и вечных сомнений, из безумных желаний и робкой осторожности проросло что-то новое. Да. Эти годы не прошли даром, теперь Сив ощущала свою тень как собственную руку или глаз, они были сторонами одной монеты, плоскостями