— Ты ошибся. Моя правда сильнее, Хальдар… Оставь свое колдовство йотунам… — Вновь презрительно сплюнув под ноги Сив повелительно взмахнула секирой. — Разойдитесь. Я ухожу! Я пойду за своими людьми. А потом мы уйдем отсюда. На юг.

Толпа подалась назад. И медленно начала расступаться. Ропот в рядах людей усилился.

Черные губы Хальдара растянулись в холодной ухмылке.

— Глупая маленькая убийца. Твои люди мертвы. Пока ты скакала здесь словно брошенная на сковородку лягушка, а твой язык источал ложь и хулу, верные вошли в твой жалкий поселок. Твой тайный одаль сожжен дотла. Каждая женщина была отдана на потеху воинам и закончила свою жизнь на колу. Каждый мужчина растянут веревками и сброшен в пропасть. Каждый старик раздавлен камнями и сожжен заживо. Каждый ребенок насажен на копье во славу Всеотца. Это была славная жертва.

— Нет. — Чувствуя как земля уходит из под ног прошептала Сив. — Ты не посмеешь.

— Уже посмел… — Почти лениво проронил Рогатый топор и широко зевнув, облизал толстые губы раздвоенным языком. — Ее колдовство, может и прячет ее от гнева наших богов, но не от огня дерева и камня. Не убивайте ее сразу. Сломайте ей кости дубинами и камнями. Выжгите глаза. Вырвите лживый язык. Сдерите шкуру. Распните эту южанскую подстилку на земле и пусть каждый мужчина возлежит с ней столько раз сколько захочет. Облейте ее жгучим щелоком. Набейте ее лживый рот дерьмом! Отпилите ей руки и ноги деревянной пилой. А потом бросьте ее псам, а что останется, утопите в выгребной яме. Сделайте так, чтобы когда она оказалась на той стороне каждый знал, что бывает с теми, кто предает вой народ и своих богов! Ну же!.. Или вы забыли, что называетесь мужчинами?!

Толпа распалась. Со всех сторон послышался неуверенный шепот и треск ломаемой мебели. У некоторых в руках уже появились будто загодя заготовленные веревки ножи и дубинки.

Сив устало прикрыла глаза. Возможно, Хальдар и потерял былую прыть, стал труслив и не любил лезть в бой сам, больше полагаясь на магию, но предусмотрительности ему было не занимать. — Что же. Может она и потеряла смысл жизни, но ей не в первой. И многое еще предстоит сделать. Здесь. Сейчас.

— Мы все сами выбираем свою судьбу, ярл. — Окружающие готовящихся напасть на стоящую посреди утоптанного круга земли девушку духи мерзко захохотали и Не-Сив завыла им в унисон. Она снова готовилась стать мостом.

* * *

Все вокруг было серым, холодным, мерзким и мокрым. Залившая лес от корней до верхушек самых высоких сосен молочно-белая муть искажала пространство, жадно пожирая цвета, звуки, свет и даже, казалось запахи ночного леса. Лезла в глаза, забивала уши и превращала остатки одежды в мокрые льнущие к коже языками ледяных демонов тряпки. Тело Августа била дрожь. Туман, казалось выпивал из его костей последние остатки тепла, голова слегка кружилось, а превратившееся в кое-как скрепленный, отдающимися ломотой при каждом движении костями, студень, тело было медленным, тяжелым и неуклюжим. В сапогах и носу мерзко хлюпало. Хотелось спать. Под каблуком, превратившегося, после купания в реке и ночи в сырости, в пыточный инструмент, сапога юноши чуть слышно треснула ветка.

— Т-с-с-с… — Грозно нахмурилась сидящая на корточках Сив и приложив палец к губам осуждающе покачала головой. Цу Вернстром с трудом подавил вздох. Они сидели под этим драным кустом уже больше часа, и с каждой минутой ему все больше казалось, что дикарка над ним просто издевается. Отказалась разводить костер. Пыталась накормить мало того, что сырой так еще и тухлой рыбой, морочила голову всякой мистикой, а когда он, одурманенный ядовитой дрянью, поддавшись на угрозы и уговоры попытался излить перед ней душу просто уснула… Возможно такой образ жизни и привычен для живущих в своих промороженных горах варваров, но для него… Неужели она не понимает, что он просто напросто умирает от холода? Похоже, что нет. Вот и сейчас он вынужден торчать в этих клятых зарослях папоротника и ежевики чувствуя, как за шиворот стекает ледяная влага, а жизнь по капли выходит из тела вместе с теплом только потому, что эта северянка якобы что-то услышала. Да кто она такая, чтобы ему…

— Пошли. Чуть слышно бросила дикарка и змеей скользнув меж лениво роняющих капельки обильной росы ветвей буквально растворилась в плотном мареве.

— Сив… Тихонько позвал Август и опасливо оглянувшись по сторонам громко сглотнул слюну. — Сив, подожди. Стараясь не шуметь, юноша сделал несколько осторожных шагов вперед, обогнул неожиданно вынырнувшее перед ним из тумана дерево и чуть не споткнулся о стоящую на четвереньках варварку.

— Т-с-с-с. — Рассерженно зашипела северянка и раздвинув плотный ковер скукучьего жита[3] осторожно проведя пальцем по смеси из влажной почвы и подгнивших сосновых иглиц, невесть зачем коснулась его кончиком языка.

— Что там? — Чувствуя, как окоченевшая ладонь невольно сжимаются на рукоятке кинжала, шепотом поинтересовался цу Вернстром.

— Кровь. — Коротко ответила дикарка и разогнувшись окинула барона недовольным взглядом. — Человеческая. Постарайся быть тише, барон. Тише и быстрее. Не сопи, не топочи не спотыкайся. Молча и след в след, да?

«За что мне это…»

Почему-то ощутив себя так, будто он снова стал попавшимся за кражей отцовского вина из подвала мальчишкой, Август нашел в себе силы молча кивнуть и уставившись на подрагивающий кончик кинжала ссутулил плечи. Дикарка отдала ему кинжал. Их единственное оружие если не считать конечно таковым толстую палку с криво примотанным к ней с помощью обрывков и без того ставшей до неприличия короткой набедренной повязки великанши камнем. Если честно, Август сомневался что такого приспособления хватит даже на один удар, но хорошенько поразмыслив оставил свое мнение при себе.

«В конце концов, каждый из нас имеет право на маленькую иллюзию безопасности.»

— Почему тогда нет тел? — Прохрипел он через силу и осторожно, стараясь не слишком сильно шуметь шмыгнул напрочь заложенным после ночи в пещере носом.

— А зачем оставлять мясо? — Проворчала северянка и сделав пару шагов вперед раздув ноздри словно напавшая на след гончая снова опустилась на колени. В очередной раз раздвинув плотный ковер мха и травы дикарка подняла с земли холщовую заплечную сумку, не торопясь распустила завязки и принялась с интересом разглядывать ее содержимое. — Моток веревки, инструменты для починки упряжи и чистки копыт, немного сухарей, а еще щетка для чистки коней, заключила она и затянув горловину торбы забросила ее на плечо. Это принадлежало одному из твоих людей, барон. Все полезное. Хочешь взять себе?

«Дерьмо.»

— Обойдусь. — С трудом подавив в себе мысли о сухарях, и одновременно вспыхнувшее желание запустить