в дикарку чем-нибудь тяжелым слабым голосом прошипел цу Вернстром. — Ты же говорила, что они подбирают все?

— Обычно так, — пожала плечами северянка.

— Тогда почему оставили сумку?

— А я знаю? — Пожав плечами великанша медленно огляделась кругом и с невероятной для своего роста грацией поднырнув под ствол дерева сделала несколько шагов вперед. — Может забыли, может не захотели тащить лишнюю тяжесть, а может захотят вернуться за ней позже…

«От этой варварки толку не больше чем от кружки без дна.»

— Гаррис… — Сделав несколько глубоких вдохов выдавил из себя безуспешно пытающий подавить пробивающую измученное тело дрожь Август. — Почему ты думаешь, что он жив?

— Следы и духи. Я говорила, барон. Они иногда рассказывают мне, как все было. Твой хедвиг может за себя постоять. Он порубил не меньше двух дюжин мелких, зарезал двух гренделей. И пошел в ту сторону. — Махнув рукой по направлению, где туман казался гуще всего, великанша восхищенно покрутила, отозвавшейся на движение громким хрустом, шеей. — Он сильный воин. Хоть и южанин. Очень сильный. Двух гренделей, зарезал как кутят. Грудь в грудь. Простым мечом. Не видела бы своими глазами следы, никогда бы не поверила…

«Да. Он очень хороший воин. Ты и пальца его не стоишь.»

— Он ведь искал нас, да?

— Ну… — В шепоте дикарки послышалась явная неуверенность. — Он ведь не охотник, так? В лесах ходить не умеет…

«Я ведь его обидел. Сильно обидел. Может, он почувствовал себя… преданным?»

— Говори как есть… — С трудом сдержав болезненный стон, юноша тяжело оперся о ствол сосны и громко хлюпнув носом, выплюнул под ноги огромный ком слизи.

— Либо из твоего хедвига следопыт, как свистулька из задницы, либо он специально пошел в другую сторону. — Обреченно махнув рукой Сив зачерпнув с земли пригоршню павших листьев и иглиц уткнулась в нее носом. — Думаю все же первое. Наконец заключила она и отряхнув руки от сора с хрустом размяла кулак. — Он вернулся сюда и долгое время кружил вокруг побоища, а потом пошел по самому заметному следу. Прямиком к холмам… В логово…

«Значит он уже наверняка мертв.»

— Он… — Буквально хребтом чувствуя, как с угасанием последних угольков теплящейся в груди надежды на него наваливается безразличие и апатия цу Вернстром через силу кивнул. — Мы поэтому так торопимся, да?

— Да… — Кивнула Сив после небольшой паузы. — Гаррис один из самых сильных воинов, что я когда либо видела. Но войти в гнездо в одиночку… Твой хедвиг никогда не дался бы им живым… Снова на мгновение замолчав, дикарка пожевала губами и мрачно кивнула собственным мыслям. — Это было ночью. Скоро встанет солнце. На рассвете и на закате эти ублюдки спят самым крепким сном… У нас есть еще почти полная свеча, чтобы найти Ллейдера, остальных выживших и убраться отсюда как можно дальше…

Сунув импровизированную булаву за пояс северянка неожиданно лягушкой скакнув в сторону, вцепилась в нечто, принятое Августом за торчащий из зеленого ковра папоротников обломок сухой ветки и поднатужившись резко дернула на себя. С чавканьем вырвавшись из плотного сплетения травы, лишайников, и жидкой грязи алебарда матово блеснув лезвием в неверном лунном свете уверенно устроилась в руках Сив. — А еще найти оружие… Восторженно выдохнув северянка тряхнула находкой и оскалилась словно поймавшая мышь лесная кошка. Хорошая штука. Никогда этого не понимала, вы, имперцы столько говорите о мире, но при этом именно ваши кузнецы придумали этого ублюдка копья и секиры. Ее кстати выбросили. Значит я права и смешанные просто решили избавится от части…

Замерев на середине фразы, Сив будто к чему-то принюхиваясь раздула ноздри и воткнув алебарду в землю, уверенно зашагала к угадывающимся в тумане зарослям голубики.

«Алебарда, да? Это означает только еще одного мертвеца. Я бы предпочел что-нибудь получше. Отряд императорских гвардейцев, например. Или второй разведывательный легион с его боевыми псами. Жаль, что из грязи этого не выкопать.»

— Подожди. — С трудом подавив истерический смешок, Август, поспешно перебросил кинжал в левую руку и подхватив оставленное северянкой оружие двинулся следом.

— Ох… — Чувствуя, как к горлу подкатывает горький ком барон поспешно отвернулся и сделал вид, что оглядывает окрестности. — Он… Что, жив?

— А сам-то как думаешь? — Насмешливо хмыкнула дикарка и вновь повернулась к запутавшемуся между ветвей телу. — Конечно нет…

«Я, что принял это за живого человека? Видимо, я просто слишком устал… И замерз.»

Это был Ринькофф. Вернее то, что от него осталось. Изодранная покрышка бригантины, топорщилась смятыми стальными пластинами, по ногам, будто несколько раз ударили молотом, правая рука отсутствовала, из прорех в броне свисали сизые кольца разорванных кишок. На лишенном нижней челюсти лице навеки застыло выражения искреннего удивления и почти детской обиды.

— Дерьмо… Выдохнула великанша и резким рывком освободив измочаленное тело из объятий кустарника уложила его на землю. Дерьмо. — Повторила она, и быстро обшарив командира кантонцев попытавшись закрыть мертвецу глаза недовольно цокнула языком. — Закоченел уже… — Расстегнув поясную сумку, мертвеца, воительница покопалась в ее содержимом и вытащила на свет две маленьких явно обрезанных по краям серебряных монетки. — Барон, этого хватит? Или нужно золото?

«И это все, что остается от человека? Все что останется от меня?»

— Что? — Переспросил почти справившийся с рвотными позывами Август и пристроив кинжал на поясе покрепче перехватив алебарду уставился в туман.

— Ну… Монеты… — Великанша несколько смущенно пожала плечами. — Мне рассказывали, мол, у вас, южан, загробный мир за рекой стоит. И если нормально человека похоронить не получается надо ему на глаза или в руку монеты положить, чтоб он значит потом эти деньги паромщику, что души переправляет отдал. За переезд. А не будет монет, так все… Сидеть на этом берегу до конца мира… Быть неприкаянной душой. Я только один раз видела, чтоб так делали… Тоже командир отряда был… Так ему золото клали… — На лице Сив отразилась неуверенность. — Вот я и спрашиваю, двух серебрях ему хватит?.. Я говорила, у меня денег нет, я кошель утопила…

«Будто я знаю, сколько запросит старый паромщик…»

— Не знал, что вы успели подружиться. — Тяжело вздохнув, юноша, бросив быстрый взгляд в сторону стоящей на коленях над телом гармандца Сив, и до боли сжав челюсти заставил себя внимательно рассмотреть труп. — Церковь давно уже не одобряет подобные ритуалы, считает их проявлением язычества и варварства. Но если ты так хочешь… — Уперев древко алебарды в землю цу Вернстром оперся на оружие, словно калека на костыль. — Монеты, это просто символ. Ему хватит даже двух медяков. Или если нет монет двух камешков…

В отдалении что-то хрупнуло. Тут же перехвативший алебарду Август слепо ткнув острием в