Себастьян спрятал две фигурки за спиной, Алессан выбрал правую руку.

Блондину выпал белый конь. Смуглый посол с улыбкой обратил к себе отряды черных. По праву хозяина он объявил начало вкрадчивым:

— Прошу.

И Лис развернул агрессивный дебют.

Первые ходы он выдумал заранее, решил, что должен передать Селиму этот пульс живой игры. Соперник пусть подхватит раж, покажет зубы, не уйдет в серьезную защиту — разве это подходит таким, как они? Посол не сразу перенял задор, тогда Лис разрешил себе «увлечься» и первым потерял пустячного бойца.

— Белая пешка моя, — Селим насмешливо снял маленькую жертву.

— Это лишь пешка, — беспечно махнул Алессан.

— Разумеется, — принц вновь прикрыл глаза, боясь, что смех его прорвется через них наружу. Образ белокурой Арис, прямо сейчас покидающей город, полнил его эйфорией.

«О, если бы ты только знал, какая это занимательная пешка!»

Он так и оставил ее в кулаке. Алессан удовлетворенно заметил, что в этот миг Селим почувствовал огонь игры и принялся ходить с положенным напором.

Наблюдать за поединком шахматистов — увеселение для знатоков. Себастьян им не был и, хотя взирал на хищников прилежно, движения их мысли предсказать не мог. Однако, вскоре ему стало казаться, что центр поля контролирует Селим.

Алессан стал серьезным и хмурым — с царапинами он гляделся очень устрашающее, хотя ряд снятых им единиц был короче и менее ценным. Лис ждал, чтобы Селим пошел конем.

Три дня накануне он провел за доской, вспоминая стратегии. Замучил пару мастеров и даже самого отца, но самым значимым стал вечер у царевича Флавия. Бывший пленник с жаром рассказал о принятых в Тассире стилях и — что уж совершенная удача! — о личных шахматных приемах принца. Против незнакомого соперника Селим нередко проводил маневр, который, будучи раскрыт, сыграл бы Лису только на руку.

— Брат был бы очень благодарен вам за свой соргуч? — невзначай спросил Алессан, переставляя пешку.

— О, я положу, что он не удержал бы реки слез, — подтвердил двенадцатый принц, улыбаясь.

Оба знали: если молодой дипломат пришлет из Ладии реликвию, упущенную старшим братом, то это будет более похоже на пощечину. Посол стремился к этому как мог: пускай заходится от ярости наследник — важно, что владыка эту ловкость не преминет оценить.

Если еще припомнить об успехе с Арис…

Внутренний Селим почти запел, а внешний быстро переставил черного коня за гриву.

— Невеста ваша понимает в лошадях, если желает Вихря. Она не отвернется, что вы придете к ней пустым?

«Вот оно!» — Алессан едва не задохнулся, созерцая этот долгожданный ход на поле. Теперь он знал стратегию Селима наперед.

— Моя невеста, — сказал он собранно и мягко, — не будет мной разочарована. Вам шах.

Ход еще не был опасным, но первый в партии «шах» нервировал сам по себе. Принц перестал быть вальяжным.

— Вы дерзкий в свои годы, — он еще складно журил, но глаза не смеялись. — Можете от это пострадать.

— Или поймать шпионов из чужой земли, — вернул Алессан.

Селим, конечно, знал об этом инциденте — следить за положением валицианцев в Ладии было частью прямых обязательств посла.

— Одна победа сделала вас ошалелым.

Длинные пальцы неохотно передвинули вперед слона с целым шатром на широкой спине. Ход не нравился игроку, но пока показался лучшим. Алессан, не долго размышляя, закрыл ферзем ту область, куда в большой секретности нацелился Селим.

— Страшно и думать, кем я стану после второй.

Это начинало раздражать посла. Еще два хода, обдуманных и тонких, пропали втуне — хлыщ уже снова теснил.

Себастьян внимательно смотрел на двух сидящих за столом среди темнеющего сада. Огоньки приглушили свой цвет, ручьи, напротив, без вечерних птиц гремели ярче. Алессан здесь рисковал всего лишь брошью, да и принц поставил не полцарства, но отчего-то эта вязкая дуэль ощутилась древеснику значимой лично.

— Шах, ваше высочество, — сказал еще раз Лис. Поле уже было оккупировано им весьма обширно, ряд снятых черных пешек и фигур приятно рос.

Уходя от угрозы, принц неминуемо отдал ферзя. Он мрачнел с каждой минутой боя, очи горели совсем не веселым огнем.

— Вам… — любезный Алессан хотел озвучить новую опасность от лихого белого коня, но Селим все прочитал и без доклада. Два хода — любых! — и главной фигуре посла уже будет некуда деться.

Быстрой рукой он положил владыку армии на доску, едва не отломив резное деревянное перо. Он не услышит «мат» из уст нахального хлыща — нет, только не сегодня, в день триумфа!

— Ты заберешь его сейчас? — железным голосом спросил Селим, поднявшись.

— Прошу вас, велите седлать, — кивнул Алессан.

* * *

На Вихря уже положили вышитый красный чепрак, поверх затянули седло, на месте была и уздечка, и оголовье с рубинами — а Селим все не мог отойти от коня.

В последний раз его длань замерла на лоснящейся морде красавца, в последний раз лоб надменного принца касался носа существа, возможно, единственного, которое он подлинно любил. Селим выбрал его в табуне жеребенком, и с той поры нечасто выпадали дни, когда бы он не видел этих умных карих глаз. Даже запах стал ему дорог с годами — к двадцати восьми сын султана прожил немалую жизнь, и трижды она сохранилась при нем лишь быстротой и покорностью черного Вихря.

Пальцы Селима дрогнули, лоб наклонился сильнее. Слезы, удел простолюдинов, принц заставил себя позабыть еще отроком, но что-то изнутри теперь его душило и крючьями рвало на лоскуты.

О, кто бы открыл ему прежде, что за наивную «царевну» судьба возьмет в оплату Вихря и позволит нечестивцам сидеть на его благородной спине!

— Иди, — прошептал он по-тассирски, задевая нос коня губами. — Да будет твоя служба отныне скучна, чтобы ты помнил, где осталась воля.

Не оборачиваясь на гостей, Селим отпрянул и скрылся с заднего двора в сияющих дверях роскошной виллы.

* * *

В серьезные минуты Алессан был не чужд деликатности — он ждал финала прощания, не торопя и не глумясь, но уж после ухода Селима вдохновенно подлетел к своему трофею.

Сегодня знаменитый конь, мечта всего Итирсиса — его! Завтра он отдаст его невесте, чтобы не только злопыхатели и сплетники, но даже каждый воробей в столице знал — она не зря доверилась Алвини! Он пойдет ради нее в огонь и воду, а уж такой каприз, как недоступный конь — пустячная задача. Не нужно было принцу так пугать людей верхом — глядишь, и Лея бы не вспомнила о Вихре.

Из виллы вышел Себастьян и, на ходу завязывая плащ, тоже с любопытством торопился к лисову