том, как они росли вместе, сражались на мечах, ездили верхом и ходили вдвоём на охоту.

— А ещё, — добавил он, — именно благодаря поддержке сестры я обрёл должную мотивацию для того, чтобы работать над собой и становиться лучше. Если бы не она, я бы, скорее всего, пошёл по пути наименьшего сопротивления и попусту растратил свою жизнь. Мне очень повезло, что в моём окружении есть близкий человек, который заставляет меня двигаться вперёд, даже когда это подчас невыносимо.

— Очень хорошо, что вы признаёте и цените помощь сестры, киан Рэдмунд. Но вы так и не поделились со мной своими измышлениями насчёт Пэрферитунуса.

— Ах, да, — спохватился Рэдмунд. — Так вот: я говорил, что планирую…

На этот раз сам Верховный король прервал его взмахом руки и указал далеко вперёд, где среди стелящихся по ветру ковылей виднелся Пустана. Пёс застыл как вкопанный и лишь лёгкое подрагивание рыжего хвоста не давало принять его за песочное изваяние.

— Хорошо, что мы не стали убирать далеко наши луки. С ружьём, конечно же, нам было бы сподручнее, киан Рэдмунд. Но я, в каком-то смысле, старомоден. Не желаю нарушать величие гор и гармонию природы громкими выстрелами и пороховым дымом. Да и луком я владею, признаться, лучше, чем огнестрельным оружием.

Верховный король натянул тетиву и, подав собаке сигнал, подтвердил свои слова. Едва кулики взмыли ввысь, спугнутые галганкой, как один из них камнем рухнул в ковыли, пронзённый стрелой, и вскоре их мохнатый помощник принёс добычу в зубах.

— Молодец! — похвалил его король и поощрил куском вяленого мяса. — Продолжай работу!

Пустане повезло в тот день отыскать ещё две крупные высыпки, и оба раза, когда он поднимал стаю, Дасон метким выстрелом сбивал на землю добычу. Рэдмунду так и не удалось подстрелить никого на лету: он был научен целиться из лука только в неподвижные мишени.

Чем выше они поднимались вдоль устья реки, тем круче становилась тропа, а местность дичала. Шагая сквозь мхи и кустарники, приходилось смотреть в оба и продумывать каждый свой шаг, чтобы не поскользнуться и не покатиться вниз. Даже пёс бежал теперь не так резво и не отходил далеко.

— На сегодня хватит, — распорядился Верховный король, когда горизонт начал алеть. Он выбрал укромное место под нависшей скалой и, дождавшись сопровождающих, велел им располагаться на ночлег и готовить ужин, а сам вместе с Рэдмундом занялся костром. Осторожно ступая по крутым тропам, они собрали хворост и сложили его на краю гигантского валуна, покрытого вереском и мхом. Подожгли его, и вскоре над горами поплыл сизый дымок, а в воздухе уютно запахло горевшей сосновой древесиной и терпкой смолой.

Вечерние облака опутали горные хребты седой паутиной, начал накрапывать мелкий дождик. Он не грозил обратиться в ливень, а редкие капли шипели на углях и совершенно не портили атмосферу. Рэдмунд предложил свою помощь с приготовлением ужина и ловко ощипал и выпотрошил свежепойманную дичь.

— Осторожнее с пухом, — сказал Верховный король, — мы вымочим его и сохраним: славные выйдут подушки. Или вы думаете, не королевское это дело — пух добывать?

— Всякое доброе дело достойно, как говорит мой отец, — откликнулся Рэдмунд.

— Золотые слова. Я рад, что он передал их вам — и, зная киана Тоура, ещё более рад, поскольку каждый подобный афоризм он всегда подкрепляет делом.

Рэдмунд промыл и отложил пух и перо, позволив эскорту заняться его дальнейшей обработкой. Вместе с королём они нанизали добычу на вертел и вскоре ужин был готов.

Они расселись все вместе вокруг костра и каждый взял себе по листу лопуха, собранному с утра у подножия и заменявшему им тарелки. В какой-то степени эта походная атмосфера напомнила Рэдмунду его вылазки с приятелями. Разве что шутки, звучавшие в компании, оказались более пристойными и в целом разговор шёл на другие темы. Обсуждали охоту, конечно, сравнивали достоинства лесных и горных куликов, дискутировали о преимуществах соколиной охоты над ястребиной. Кое-кто из сопровождающих посетовал, что они не взяли ястреба: погода нынче стояла ясная, небо чистое. Но ему тут же заметили, что угнаться за птицей пешком по пересечённой местности — гиблое дело. Пришлось согласиться.

Ночевали под открытым небом, на тонких, но при том очень плотных и мягких перинах, укрывшись тёплыми шерстяными пледами. Рэдмунд оценил королевский комфорт в полевых условиях: казалось, его уложили спать на самой настоящей удобной постели.

На следующий день по утреннему холодку им удалось подстрелить ещё парочку куликов. Возвращались с охоты с триумфом. Не спускались — скатывались с горы вприпрыжку, подобно упругим резиновым мячам. Пустана победно шествовал в авангарде, держа куцый хвостик торчком, а нос по ветру: по долгу службы принюхивался, хотя знал, что работа его завершена.

Рэдмунд, который с самого начала вылазки в горы рисовал в своём воображении геройские картины, продолжил своё увлекательное занятие, но уже не так яро. Реальная жизнь, как он всё больше убеждался, была скупа на приключения. Все прошлые дни он представлял себе, как на охоте разыграется буря или гроза, как Верховного короля постигнет какое-нибудь несчастье: он подвернёт ногу или упадёт с утёса, и только он, Рэдмунд, сможет вовремя оказать ему помощь. Как, на худой конец, он блеснёт своим охотничьим или кулинарным мастерством. Но ничему из этого не суждено было сбыться, и это беспокоило молодого человека. Всё это время его преследовало желание отличиться, показать свою значимость. Он даже грешным делом думал инсценировать диверсию, чтобы потом с доблестью преодолеть возникшие затруднения, но ему не хватило фантазии и ресурсов.

— Я вижу, вас что-то гложет, мой дорогой друг, — заметил, наконец, король Дасон и тут же предположил: — Переживаете, что не сумели произвести на меня должное впечатление? Теряетесь в догадках, что бы такое ещё придумать, чтобы вас признали достойным титула герда? Мне знаком этот сосредоточенный ищущий взгляд. Бывало, я сам не раз желал выделиться перед отцом, заслужить его одобрение и право называться Эрнером. Король Лион был в моих глазах образцом для подражания, а порой — недосягаемой величиной, тем, на чьём месте я сам не мог и мечтать оказаться. Как-то раз он поведал мне, что верно, то верно: люди познаются в беде, когда действовать следует быстро и точно. Но всё больше они познаются в рутине. Готовы ли они каждый день упорно трудиться или отлынивают от своих обязанностей. Помогают ли другим и благодарны ли за оказываемую им помощь. Признают ли заслуги своего окружения. И прочее, прочее… знаете ли, старческое брюзжание для ушей юнца, охочего до подвигов и приключений. В эти дни я узнал