а сейчас эмоции (при этом только положительные, приятные) являются центральной осью, вокруг которой вращаются все остальные факторы.

Мы являемся свидетелями взрывного роста новых педагогических методик, таких как проектные работы, когда ребенок начинает работать над темами, в которых он чувствует себя комфортно, с которыми себя соотносит. С новых образовательных амвонов проповедуется, что воспитание без положительных эмоций – это плохо, поэтому беспрестанно изобретаются новые стратегии воспитания и обучения, в которых ребенок неизменно ощущает комфорт в отношении той или иной возникающей ситуации.

Мы впадаем в то, что называется педоцентризмом, в котором ребенок является центром мира, все вращается вокруг него и – что хуже всего – вокруг его счастья и удовлетворения. Мы с самых малых лет учим детей моделировать и круглосуточно поддерживать положительные эмоции.

Мы должны быть довольны во время учебы, нужно быть счастливыми на работе, чувствовать страсть к тому, что мы делаем в то или иное мгновение, каждую конкретную секунду. Но если мы можем или должны учиться либо обучать лишь под эгидой, под прикрытием положительных эмоций, то мы занимаемся манипулированием реальностью, в которой, как мы уже поняли, существует множество не поддающихся контролю факторов, причиняющих нам беспокойство, досаду, боль, разочарование, тревогу, а иногда и ввергающих нас в депрессию. Другими словами, мы забываем о необходимости готовить ребенка и к страданиям.

Гоббс: критическое мышление против страха

Одним из страданий и невзгод, с которыми мы сталкиваемся в жизни, является страх. Размышления о страхе – не всегда простая задача, в особенности потому, что в мире столько же страхов, сколько самих людей. В каждом коренится свой личный, уникальный, индивидуализированный страх, чем и объясняется то, насколько нам порой сложно понять страхи других людей, прежде всего когда они не соотносятся с нашими. Но мы очень и очень редко размышляем о страхе – как о его причинах, которые иногда нам известны, так и о его последствиях, которые мы не всегда способны предугадать.

Некоторые выдающиеся мыслители ставили перед собой задачу понять назначение страха, и среди них мне хотелось бы выделить Гоббса, у которого есть такая чудная фраза: «Моя мать родила близнецов: меня и страх».

Порой страх обусловлен садизмом кого-то, кто хочет заставить нас страдать, порой это иррациональная эмоциональная реакция на травмирующую ситуацию, а для некоторых злонамеренных людей страх – это орудие контроля. Гоббс и Макиавелли, как верно указывает Хосе-Антонио Марина в своей «Анатомии страха», сходятся в том, что страх является самой мощной и необходимой эмоцией, великим воспитателем человечества.

Сам Спиноза предостерегал, что «будет ужасно, если люди утратят страх». К примеру, мы боимся остаться без работы и поэтому соглашаемся работать на шефов-деспотов сверхурочно, на кабальных условиях. Мы боимся, что наши дети будут страдать или – что чуть ли не хуже – не будут счастливы, поэтому мы жертвуем собой ради них, чтобы этого не пришлось делать им. Мы боимся не понравиться, не соответствовать критериям, а потому беспрестанно камуфлируем нашу личность в социальных сетях. Имея предрасположенность к страхам, мы находим их невероятное множество.

Профессор Марина выделяет нечто существенное в различении типов страдания: умение отделять индивидуальные страхи от коллективных. Нынешние времена благоприятствуют тому, чтобы сеять страх в обществе, порой достигающий уровня паники. Достаточно вспомнить о террористическом фундаментализме, чтобы понять, насколько в условиях глобализации легко распространить информацию и вызвать у населения иррациональный, бессознательный и неосмысленный страх. Так достигается одна из основных целей: мы перестаем чувствовать себя в безопасности.

Гоббс посвятил первую часть своей книги «Левиафан» анализу человеческих страстей, в том числе страха. Для Гоббса естественным состоянием человека, пребывающего в первобытном состоянии, является война всех против всех. Иными словами, прежде чем человек начал задумываться о возможном соглашении с себе подобными, перед ним стояла угроза насилия, войны, он испытывал страх перед тем, кого считал своим врагом. Для Гоббса человек по своей натуре мстителен, чванлив и более всего склонен к желанию обладать властью, что является залогом его самосохранения.

В первобытном обществе война является основным средством защиты и завоевания власти. Но при этой основанной на инстинктах модели жизни результатом может быть лишь одиночество и недоверие, так как каждый руководствуется своими природными страстями, что среди прочего составляет препятствие для жизни в удовольствие.

Именно из-за такого страха человек начал искать выход из этого первобытного состояния, при котором все являются врагами всех, с тем чтобы подписать соглашение, которое могло бы стать гарантией безопасности. Это соглашение называется общественным договором. Одной из ведущих целей этого договора является избавление от страха и ощущение большей уверенности. Человек выбирает безопасность, даже зная, что будет вынужден пожертвовать определенными свободами (законом джунглей среди прочего) ради спокойствия и безопасности. Но в условиях обеспечиваемой сообществом безопасности также возникают коллективные страхи: страх ухудшения экономического состояния и начала глобального кризиса, страх создания благодаря прогрессу технологий гуманоидов, которые захватят мир, страх террористической атаки в любом месте и в любое время и т. п. Когда в каком-то городе совершается теракт, его жителей охватывает страх, что и является целью террористов.

Гоббс определяет страх как неприятие, усилие, направленное на то, чтобы отстраниться от чего-то. Это эмоция отступления, поиска убежища, отрешения. Страх вынуждает вас замкнуться в самом себе, заблокироваться, «закапсулироваться». Таким образом, целью любого страха является изоляция, отделение. Что было бы идеальным для террористов? Чтобы мы изолировались, закрылись в своих домах, не общались между собой, отгородились друг от друга, они хотели бы посеять недоверие между нами и соседями, другими людьми, потому что террористом может быть любой из них. Английский мыслитель предлагает нам очень простой способ побороть страх. Отрешению и изоляции мы должны противопоставить проявление себя и открытость.

Поэтому в случае теракта политики и граждане в целом выходят на улицы в порыве общественного единения, проводят манифестации там, где произошел акт терроризма, чтобы заявить убийцам: мы не боимся, и нам не страшно, в том числе потому, что мы открываемся перед другими, выходя из самоизоляции.

Чтобы противостоять страху – как индивидуальному, так и коллективному, – мы должны задействовать тумблер критического мышления и открыться другим людям, как маленький ребенок, который, когда его обуревают ночные страхи и кошмары, бежит в постель к родителям и спокойно спит, чувствуя себя защищенным ими. Речь идет уже не только о рационализации страха – чего во многих случаях мы можем добиться без особых усилий, – но и о действии, принятии реальных мер, противостоянии страху путем проявления себя.

Эллинистические школы: инструкции для кризисных времен

Что общего между так называемыми эллинистическими школами классической Греции