Моя довольная изумлённая улыбка испарилась под его холодным суровым взглядом.

Я выглянула наружу. Через сад к нам поспешно приближался тот славный учитель географии в сопровождении Оливин.

– Мне пора, – пробурчал мальчик в своей чревовещательской манере, уставившись на свои ботинки. – Но… Слушай, хватит швыряться вещами и привлекать к себе внимание. Прекрати это.

Я вдруг поняла, кто написал в гостевой книге «ОСТАНОВИСЬ».

– Почему? – сказала я озадаченно.

Он добавил торопливо:

– Просто сделай, как я говорю, ладно? Лучше тебе угомониться.

– Что это значит?

– Поверь мне. Это…

Дверь распахнулась, и мальчик стиснул губы с такой силой, что они побелели.

– Скенлон, мой мальчик, мы нашли тебя! Я слышал, произошли разрушения, и так волновался! – Он бросился к мальчику и крепко обнял его.

Вот как его зовут. Скенлон.

Странное имя.

Странный мальчик.

Позади него Оливин растерянно улыбалась.

– Что ж, я рада, что мы нашли его, мистер…

– Лейн, – сказал мужчина как ни в чём не бывало, отстранившись от Скенлона на расстояние вытянутой руки, но крепко держа его за плечо. – Кролер Лейн. Зовите меня Кролер.

Хотя Кролер, безусловно, радовался воссоединению со своим сыном – он так крепко сжимал плечо Скенлона, что тот чуть не морщился от боли. А ещё мне бросилось в глаза, что Кролер не смотрит на мальчика, которого он был так счастлив найти целым и невредимым. Напротив, его больше интересовало то, что творилось вокруг. Разбитые тарелки, перевёрнутые столы и дымящаяся кофемашина, похоже, оказали неизгладимое впечатление на потрёпанного, тщедушного человека в выцветшей одежде пастельных оттенков. Будто его благодушная рассеянность на мгновение исчезла, уступив место зоркой бдительности.

– Надеюсь, это не отобьёт у вас желание вернуться в Дом с видом на море, – сказала Оливин. Она печально глядела на разгромленное кафé. – Я понимаю, если вы немного, гм, напуганы… – она подняла глаза на потолок, не встречаясь ни с кем взглядом, – сквозняками на территории комплекса, которые периодически вызывают… разрушения.

– Сквозняки, – сказал Кролер мягко. – Конечно.

Они заговорщически улыбнулись друг другу.

– Мы не боимся сквозняков, Оливин. На самом деле как раз из-за таких сквозняков мы ещё больше любим Дом с видом на море. Что может быть лучше исторического дома с яркой индивидуальностью, правда? Отбить желание? Да мы вернёмся завтра же! Даже не пытайтесь нас остановить!

И, положив руку на затылок Скенлона, Кролер вывел всех из кафé, напоследок бросив взгляд через плечо.

35

Неужели я ошиблась?

Когда они ушли, персонал кухни на цыпочках пробрался в кафé и испуганно принялся убирать беспорядок, бросая тревожные взгляды вокруг, будто ожидая очередного приступа бешенства от своей старой доброй знакомой Безумной Френки Рипли.

Но им было не о чем волноваться. Я чувствовала себя слишком счастливой, чтобы что-то крушить, по крайней мере сейчас. Имя мальчика проскользнуло в моё сознание и прочно закрепилось там, искрясь и сверкая, будто в комнату внесли праздничный торт со свечками.

Скенлон Лейн. Я мысленно произнесла его имя, наслаждаясь каждым словом.

Мой новый друг Скенлон Лейн.

Хотя… Я нахмурилась. Свечки зашипели. Возможно, «друг» – слишком громко сказано. Я принялась задумчиво теребить одну из ракушек на своей ноге.

Он мало что сказал. Неловкое молчание длилось не меньше, чем разговор. Единственное, что я точно знала о нём, так это то, что у него напрочь отсутствует чувство стиля. И он видит призраков. Но даже это он сказал мне без особого энтузиазма – пробубнил нехотя, не разжимая губ.

Если подумать, единственный раз Скенлон проявил хоть какие-то эмоции, это когда он посоветовал мне, чего не следует делать.

«Послушай, хватит швыряться вещами и привлекать к себе внимание».

Гм. Да, «друг» – это перебор. Лучше назвать его… знакомым. И то хорошо. Начало не самое многообещающее, но всё-таки это начало.

Как бы то ни было, подумала я, перешагнув через сломанную кофемашину и выйдя в сад, возможно, Скенлон прав. Мне, конечно, нравится пугать туристов и крушить всё вокруг, но минусы в этом тоже есть.

Все эти разрушения отнимают столько сил – ведь надо довести дело до конца, раз уж решил разгромить комнату. Нельзя же швырнуть стул на пол и остановиться на этом. Нет, это слишком неряшливо. Нужна цель! Нужно посвятить этой цели всю себя, вложить в неё время и силы. Как любое другое творческое начинание, обязанности полтергейста могут поглотить всю вашу жизнь. Да и не такое уж это пустяковое дело – заставить столько людей одновременно промочить штаны.

Так что я готова прекратить бушевать, как он советовал. Если вместо того чтобы громить дом, я смогу с кем-то поговорить, то я вполне могу и остановиться.

Я, конечно, плохо знала Скенлона, но одно о нём можно было сказать наверняка: он благоразумный. Кроме того, он единственный знает о моём существовании. И мне не терпелось снова увидеть его.

К сожалению, Скенлон не разделял моего восторга. Хотя он вернулся на следующий день в сопровождении Кролера, но вёл себя так, будто нашего с ним разговора в кафé никогда не было. А хуже всего, что он вёл себя так, будто меня никогда не было.

А я так старалась. Оправила свои гниющие лохмотья как можно аккуратнее. Приняла твёрдое решение не терять самообладания, как он и просил. Затем я забралась под стол в прихожей и, словно ястреб, не сводила глаз с входной двери. Когда он появился с первым потоком туристов в 9:01, я выскочила из своего укрытия и как можно гостеприимнее крикнула:

– Привет!

Но Скенлон даже не взглянул на меня. Он меня проигнорировал. Отшил меня, вот что он сделал.

– П-привет? – повторила я, запинаясь. – Помнишь меня? Френки. Э-э-э, полтергейст. Мы познакомились вчера в кафé.

Ноль реакции. Даже бровью не повёл. Только закусил нижнюю губу и уставился на ковёр. Как и все прошлые разы, когда я его видела.

Наша дружба умирала на глазах.

На мгновение мне показалось, что он быстро покачал головой. Налево, направо. Будто хотел сказать «нет». Или «остановись».

Я закатила глаза.

– Понимаю, – сказала я. – Ничего не ломать. Ясно. Я не буду, обещаю.

Но поведение Скенлона стало не просто грубым, а странным. Он принялся разгуливать по дому, всматриваясь в каждую щёлочку и в каждый уголок, демонстративно бросая вокруг нарочито пристальные взгляды и как-то странно, театрально крутя шеей. Ощущение было такое, будто я смотрю на плохую пантомиму.

Каждый раз Скенлон разочарованно качал головой и говорил: «Точно не здесь». Его папа вздыхал и говорил: «Ясно. Идём в следующую комнату». И вся эта странная сцена повторялась