меня была не такая жизнь, как у тебя, – сказал он устало. – Я знаю, что у тебя была замечательная любящая семья, но не все семьи такие. В общем, мне приятно, что ты волнуешься за меня, но не стоит. Я ни о чём не буду жалеть, я не буду скучать по своей счастливой жизни, потому что у меня её никогда и не было.

На одно чудовищное фальшивое мгновение мне показалось, что он прав. И тут в голову пришло замечательное слово.

– Помадка, – выпалила я. И мне это так понравилось, что я повторила снова, будто молитву: – Помадка. Настоящая, рассыпчатая, тающая во рту помадка. Из Девона. Ты когда-нибудь пробовал такую помадку?

Он удивлённо посмотрел на меня.

– Гм, нет. Кажется, не пробовал.

– Я так и думала. Вот видишь! Ты не можешь умереть, пока не попробуешь её. Права не имеешь – это такой вселенский закон. Разве ты не знал? Ты меня поражаешь! Все это знают с рождения, даже ещё раньше. Наверное, ты плохо слушал. В общем, это правило нельзя нарушать, так-то. А ещё… – теперь слова вспоминались намного проще, – собачьи ушки. Это ощущение, когда трогаешь собачьи ушки. Ты когда-нибудь гладил собаку по ушам? – Я сама понимала, что несу ерунду, но мне удалось привлечь его внимание, а это главное.

– Нет, – вздохнул он. – Я же говорил тебе, моя жизнь сильно отличается от твоей…

– Значит, ты не можешь умереть, пока не погладишь собачьи ушки. Они очень мягкие, вот увидишь. Вообще-то ты не можешь умереть, пока не заведёшь собственную собаку. Потому что ты полюбишь её всем сердцем, а она будет любить тебя в сто раз сильнее, даже когда ты будешь вести себя паршиво, и она принесёт тебе счастье. А ты сможешь каждый вечер гладить её по ушам и чесать ей животик. Так что ты не можешь выпить яд, пока не проживёшь с собакой лет пятьдесят, не меньше, понял?

Крохотная улыбка заиграла на его губах.

– А проснуться в первый день каникул? – добавила я, подумав с минуту. – Это как проснуться в раю, и ты не можешь…

– …умереть, пока не испытаю это? – сказал Скенлон.

– Ты схватываешь на лету! Молодец. А ещё… увидеть лису ночью, когда она посмотрит прямо на тебя. И читать, лёжа в постели, когда на улице идёт дождь. Сидеть у камина зимой. Услышать, как кошки мурлычут, когда ты входишь в комнату. Даже если в твоей жизни этого не было пока…

Скенлон поморщился от боли, и я поспешила добавить:

– У тебя всё впереди. Я уверена.

Снежная буря в моей голове прекратилась, и я увидела всё как есть, увидела свою жизнь так, будто это было вчера, увидела её с пронзительной, восхитительной ясностью. Это короткое, удивительное чудо, которое у меня было. И я поблагодарила за него, а затем поспешила поделиться с другими.

– Горячая пенная ванна. Когда надеваешь чистую пижаму. Деревья осенью. Лошади в полях. Кинотеатр. Душистый горошек.

Я замерла на мгновение, сглотнула.

– Плавать в море.

Скенлон бросил на меня удивлённый взгляд.

– Правда? – спросил он.

Я кивнула. Всё внутри ныло от боли, но это была приятная боль, словно рана наконец начала заживать.

– Совершенно точно. Когда ныряешь в волны, а потом поднимаешься на поверхность, и всё вокруг залито солнечным светом, отражающимся от воды. Это… это… самое потрясающее чувство в мире!

Он нахмурился.

Вдруг мой голос изменился, стал ниже, и я ахнула от удивления, когда поняла, что говорю папиным голосом:

– Стоять в поле на заходе солнца и ждать начала концерта. Встретиться со своей половинкой, на которой ты женишься. Держать своих детей на руках…

Потом мой голос изменился на мамин:

– Любоваться дроздами за окном, целовать своих малышей, танцевать…

И наконец, я заговорила голосом Бёрди:

– Держаться за руки, лёжа в гамаках, и просыпаться в рождественское утро!

Скенлон смотрел на меня круглыми от удивления глазами, плотно сжав губы.

И тогда все три голоса слились в один, и они сказали в унисон. Ему. Нам. Мне.

– Это не твоя вина. Всё, что случилось, не твоя вина.

Они простили меня. И только тогда я смогла простить его.

– Прошу, не пей яд, – сказала я ему тихо своим собственным голосом. – Я не должна была винить тебя. Ты был всего лишь маленьким мальчиком, Скенлон, когда начал охотиться на призраков. Пожалуйста, не отказывайся от своей жизни из чувства вины. Единственный человек, который должен чувствовать себя виноватым, – он. Твой отец. Это он настоящий яд. А ты однажды станешь для кого-то лучшим другом на свете. Тебя ждёт огромное счастье. Потому что ты потрясающий человек. Ты преданный, добрый, умный… И если повезёт, твои друзья станут твоей семьёй, а потом всё это забудется, Скенлон. Всё плохое, что уже было. Поверь мне.

Скенлон вздрогнул и тяжело вздохнул, небрежно смахнул слезу с глаз и посмотрел на свой письменный стол.

– Помадка? – сказал он после недолгого размышления. – Вкусная, говоришь?

68

Пора готовиться

Ярассмеялась.

– Очень, – сказала я. – Представь, что ангелы устроили праздник прямо у тебя на языке. Всё, что есть божественного во Вселенной, сосредоточено в одном восхитительном рассыпчатом кубике.

– Ух ты, – сказал он.

– Начни с ванильной, это классика. Потом попробуй солёную карамель. Кому-то нравится ром с изюмом, но это на любителя. Экспериментируй. Дам только один совет: внимательно выбирай, где ты покупаешь помадку. Не забудь об этом, и всё будет хорошо.

– Понял, – сказал он. – Спасибо тебе.

– Не за что. Жаль, что я не сказала этого раньше. Про помадку.

Улыбка исчезла с его лица.

– Дело в том, что я не могу уйти отсюда, пока вы здесь. Получится, что я вас бросил с ним. С ними.

– А, – сказала я наконец. – Это не проблема, потому что у меня есть план. Я знаю, как освободить всех нас.

Надеюсь.

Его глаза тут же засияли, и на мгновение показалось, что у меня крылья выросли от радости. Ужасная вонь наконец исчезла. Его жизни теперь ничто не угрожало.

Мне так хотелось сесть и закрыть глаза. Холодная, снежная пустота внутри, ощущения оцепенения и отрешённости всё ещё не отпускали. Но я заставила себя подумать о том, что нужно сделать. Ведь это ещё не конец.

– Собери остальных, – сказала я. – И поспеши. Времени мало, а ночь будет долгой.

– Что ты задумала? – спросил Скенлон.

Я хитро ухмыльнулась.

– Кролер просил устроить такой фурор, чтобы дом рухнул от аплодисментов, так? Значит, пора готовиться.

И СНАРУЖИ

ОДОБРИТЕЛЬНО

ПРОГРОХОТАЛ ГРОМ.